Леонид Васильев - Древний Китай. Том 3 - Период Чжаньго (V—III вв. до н.э.)

Что касается благородного цзюнь-цзы , то он предстает перед нами в виде некоего бесстрашного и справедливого, добродетельного и благожелательного к людям человека, в качестве рыцаря без страха и упрека. Его не заботят мирские блага, такие мелочи, как сытная еда или жизненные удобства. Он не придирчив и не своекорыстен, зато всегда строго соблюдает высокие нормы добродетельного поведения и не позволяет никому манипулировать собой. Цзюнь-цзы делает то, что должен делать, и отвечает за то, что сделал. Он чист перед людьми, и люди, веря ему, идут за ним. Сяо-жэнь же в «Луньюе» — антипод цзюнь-цзы .

Обратимся к текстам. В главах «Луньюя» все присущие цзюнъ-цзы высокие стандарты держатся на нескольких генеральных этических принципах, будь то гуманность- жэнь , ритуальная норма — ли , высшая добродетель- дэ , должная справедливость- и , культура- вэнь , стремление утвердиться в истинном пути- дао или все те же сяо и цы . Вот несколько высказываний Учителя об этом из «Луньюя»:

Глава XV: « Цзюнь-цзы всегда считает главным должную справедливость- и ; в делах он следует ритуалу- ли , в речах сдержан, преисполнен искренности» [17]. « Цзюнь-цзы предъявляет требования к себе, сяо-жэнь — к другим» [20]. « Цзюнь-цзы полон достоинства и не склочен; он общителен, но не склонен к сговору» [21]. « Цзюнь-цзы заботится о постижении дао , но не беспокоится о бедности» [31]. « Цзюнь-цзы не вникает в мелочи, но ему можно доверяться в больших делах; с яо-жэнь разбирается в мелочах, но ему нельзя довериться в больших делах» [33]. Еще больше их в других главах.

Глава II: « Цзюнь-цзы не инструмент» [12]. «Сначала делает задуманное, а потом говорит о нем» [13]. « Цзюнь-цзы беспристрастен… сяо-жэнь пристрастен» [14].

Глава IV: « Цзюнь-цзы … поступает так, как велит ему долг- и » [10]. « Цзюнь-цзы думает о добродетели- дэ, сяо-жэнь — о земном…» [11]. « Цзюнь-цзы думает о долге- и, сяо-жэнь — о выгоде» [16].

Глава VI: « Цзюнь-цзы , овладев культурой- вэнь и ограничивая себя ритуалом — ли , не поступит неправильно» [27].

Глава VII: «Учитель сказал:…что касается цзюнь-цзы , я еще не достиг этого уровня» [32].

Глава IX (в ответ на то, что среди варваров грубые нравы и там нечего делать цзюнь-цзы ,): «Если цзюнь-цзы , поселится там, будут ли там грубые нравы?» [13].

Глава XII: « Цзюнь-цзы помогает людям выявить в них хорошее, но не дурное; сяо-жэнь поступает наоборот».

Еще несколько цитат.

Глава XIII: « Цзюнь-цзы выступает за гармонию, но против единомыслия, сяо-жэнь — за единомыслие, а не за гармонию» [23]. « Цзюнь-цзы легко служить, но трудно угодить. Если попытаться угодить ему, хоть в чем-то нарушив дао , он будет недоволен. Зато он умеет использовать людей в соответствии с их способностями. Сяо-жэню трудно служить, но легко угодить. Если, угождая ему, нарушить дао, он все равно будет доволен. Используя людей, он требует от каждого как можно большего» [25]. « Цзюнь-цзы держится с достоинством, но не высокомерен; сяо-жэнь высокомерен, но лишен достоинства» [26].

Глава XIV (беседа с Цзы Лу о том, что должен делать цзюнь-цзы ): «Самоусовершенствоваться, дабы быть почтительным; самоусовершенствоваться, дабы нести уверенность людям; самоусовершенствоваться, дабы внести успокоение в народ… Яо и Шунь заботились именно об этом» [45].

Можно было бы и продолжить, но сказанного достаточно для необходимых выводов. Цзюнь-цзы — недосягаемый идеал совершенства, близкий к тому, что представляли собой Яо и Шунь. Цзюнь-цзы полон достоинства, блюдет истинный путь — дао , ему легко служить, но трудно угодить. Он стремится выявить в людях все лучшее и использует каждого в соответствии с его способностями. Цзюнь-цзы культурен, добродетелен, беспристрастен, способен смягчить даже грубые нравы варваров. Он не озабочен мелочами, но всегда думает о главном, постоянно самоусовершенствуясь во имя блага всех людей. Сяо-жэнь — его антипод. Он думает лишь о низменном (земном) и о выгоде. Мало того, что сяо-жэнь корыстен и мелочен, не ищет в людях хорошее и готов использовать каждого как можно интенсивнее, ему легко угодить (подольстить). Он высокомерен и не склонен быть требовательным к себе.

В облике цзюнь-цзы Учитель сосредоточил все то лучшее и наидостойнейшее, что он хотел бы видеть в людях, для начала в немногих — в тех, кто призван управлять другими, быть для них примером и вести их за собой. Что — кроме всего уже сказанного — побуждало Конфуция столь высоко поднять этот утопический эталон в период дефеодализации социальной структуры и ухода с политической сцены чжоуской знати? Этот вопрос еще всерьез не поднимался в специальной литературе, и потому он заслуживает некоторого внимания. Начнем с того, что термин цзюнь-цзы неслучаен и означает «сын правителя», т. е. буквально: аристократ высокого ранга. Но, как это явствует из всего только что изложенного, в изречениях Учителя ему придавался совершенно иной смысл, наиболее близкий к русскому понятию «благородный человек». Почему же и для чего это было сделано, причем сделано вполне осознанно? Каков глубокий внутренний смысл термина, если поставить проблему именно в этом плане?