Леон Урис - Эксодус (Книга 1 и 2)

- Я, ей-богу, не пойму, чего моя сестра нашла в тебе такого? Иордана? Иордана - это Иордана. Такая же дикая и красивая и очень тебя любит.

- А как отец-мать, братья, как ребята из Пальмаха, как...

- Постой, погоди минутку. Я ведь не убегаю. Давай по порядку...

Давид вновь достал письмо, прочитал его еще раз. Оба молчали. Они смотрели в венецианское окно, на крепостную стену через дорогу.

- Как дела дома? - тихо спросил Давид.

- Дела дома? Такие же, как всегда. Бросают бомбы, стреляют. Никаких изменений. Такие же дела, как всегда были с тех самых пор, когда мы были еще детьми. Это никогда не меняется. Каждый год мы оказываемся в таком положении, из которого нам. кажется, уже не выбраться. Затем наступает новый кризис, еще хуже предыдущего. Нет, дома все, как было, - сказал Ари, - только на этот раз нам не миновать войны. - Он положил руку на плечи своего меньшего друга. - Мы все ужасно гордимся всем тем, что ты тут сделал в Караолосе с этими беженцами.

- Я сделал все, что было в моих силах. Но метлы - это все-таки не оружие, и ими солдат не обучишь. Палестина для всех этих людей - что луна. Они ни на что уже не надеются. Ари, я не хочу, чтобы ты ссорился с Мандрией. Он хороший товарищ.

- Я не могу переносить этого покровительственного тона.

- А у нас без него и его греков ничего не получится.

- Ты смотри, не попадайся на удочку этим Мандриям всех стран. Они проливают крокодиловы слезы над миллионами наших жертв, но когда настанет решительный момент, мы окажемся в одиночестве. Мандрия предаст нас, как и все остальные. Нас и впредь будут предавать и продавать, как было до сих пор. Нам не на кого положиться, кроме как на самих себя. Помни об этом.

- И все-таки ты неправ, - возразил Давид.

- Давид, Давид, Давид! Я так давно состою в Мосаде и в Пальмахе, что уже не помню, когда все это началось. Ты еще молод. Это твое первое задание. Берегись, чтобы твои чувства не затмили разум.

- Я хочу, чтобы мои чувства затмили разум, - ответил Давид. - Во мне все горит, когда я вижу такие колонны. Живые люди, мой собственный народ, - в клетках, как звери!

- Мы прибегаем в своей борьбе ко всяким приемам, - сказал Ари, - но при всех обстоятельствах мы прежде всего должны оставаться трезвыми. Бывают успехи, бывают неудачи. Главное - всегда сохранять ясную голову.

Ветер все еще доносил до них вой сирен. Молодой человек из Иерусалима закурил и постоял с минуту в задумчивости.

- Я никогда не должен переставать верить, - сказал он торжественно, - что я продолжаю дело, начатое четыре тысячи лет тому назад. Он круто обернулся и взволнованно посмотрел вверх на Ари. - Посмотри, Ари. Возьми то место, где ты сегодня высадился. Когда-то здесь стоял город Саламида. Именно в Саламиде началось восстание Бар-Кохбы в первом веке после Христа. Он выгнал римлян из нашей страны и восстановил иудейское государство. Недалеко от лагерей стоит мост, его называют Еврейским мостом. Так его звали в продолжение двух тысяч лет. Я никогда не могу забыть обо всем этом. Как раз на том месте, где мы дрались против римской империи, мы деремся сегодня, две тысячи лет спустя, против империи британской.

Ари Бен Канаан улыбнулся молодому человеку, которого он превосходил по росту на целых две головы, как улыбнулся бы отец своему чересчур разгорячившемуся сыну.

- Давай, давай! Уж коли начал, так давай расскажи до конца. После восстания Бар-Кохбы римские легионы вернулись и вырезали евреев город за городом. В последнем бою под Бейтаром кровь убитых детей и женщин образовала багровую реку, тянувшуюся на протяжении целой мили. С Акивы, одного из вождей восстания, была заживо содрана кожа, а сам Бар-Кохба был увезен в цепях в Рим и брошен на растерзание львам. Или это Бар-Гиора был растерзан львами после другого какого-нибудь восстания? Я путаю все эти восстания. О да, библия и наша история полны чудесных историй и занятных чудес. Сегодня, однако, все это всерьез. У нас нет Иисуса Навина, который бы остановил солнце или обрушил стены. Английские танки не завязнут в болоте, как завязли канаанские колесницы, и море не сомкнулось над британским флотом, как сомкнулось оно над воинством фараона.

Век чудес прошел безвозвратно, Давид.

- Нет, не прошел! Само наше существование - чудо. Мы пережили римлян и греков и даже Гитлера. Мы пережили всех угнетателей, и мы переживем также британскую империю. Это ли не чудо, Ари?

- Ладно, Давид; одного у нас не отнимешь - спорить мы мастера. Давай лучше пойдем спать.