Евгений Примаков - Очерки истории российской внешней разведки. Том 2

Г. Брауман рассказал, что вечером 27 февраля Хаймзот пошел в гестапо и больше не вернулся. Еще до этого Хаймзот предупредил Ганса, что если с ним когда-либо что-либо произойдет, то ему следует пойти по такому-то адресу и проинформировать о случившемся, что последний и сделал. Он сообщил также, что мать Хаймзота поручила одному берлинскому адвокату защищать интересы своего сына. Адвокат посетил гестапо и установил, что Хаймзот действительно арестован.

20 марта Ганс вновь посетил сотрудника резидентуры и сообщил, что адвокат еще раз был в гестапо, где ему заявили, что д-р Хаймзот выпущен на свободу. С этого времени след Хаймзота был утерян. Его мать приезжала в Берлин и сделала заявление в отдел полиции по розыску без вести пропавших. 22 марта в газетах была опубликована информация о его пропаже. В полиции матери сказали, что предполагают, что ее сын убит коммунистами. Сообщая обо всем этом в Центр, резидентура высказывала твердое убеждение в том, что «Доктор Гитлер» был уничтожен гестаповцами.

Это было подтверждено опубликованной 30 июня 1934 г. в Берлине «Белой книгой». На странице 124 этого документа говорилось: «Д-р Карл Хаймзот, известный писатель и врач… На процессах, которые в 1931 и 1932 годах велись по делу Рема, выступал несколько раз как свидетель… Хаймзот располагал большим количеством писем национал-социалистских вождей, которые раскрывали их гомосексуальные наклонности… Неоднократно требовали, чтобы он опубликовал эти письма. Поскольку ему обещал защиту Рем, Хаймзот отклонил эти требования. Это стоило ему жизни. Официально его убийство не оспаривается».

На присланной в Центр фотокопии этой выдержки из «Белой книги» резидентурой была сделана приписка: «Известно, что д-р Хаймзот был убит примерно 20–22 марта 1934 г. Тело доктора матери выдано не было, так как, вероятно, было сильно изуродовано… Какие мерзавцы и сволочи — убили человека и еще издеваются над бедной матерью. Надеюсь, настанет час расплаты для этих убийц!»

Судьбы фон Поссанера и д-ра Хаймзота достойны сожаления. В архивах сохранилась справка по итогам работы берлинской резидентуры, составленная в 1933 году. «Учитывая возможность прихода к власти национал-социалистов и колоссальную активность, проявленную этой партией за последние два года, — говорится в справке, — нами были приняты решительные меры для получения осведомления внутри партии. Первым был брошен на эту работу агент А/270, но потерпел неудачу, не сумев укрепить своего положения в партии. Причинами этому послужили как характер агента, так и его прошлые грехи перед партией. Все же ему удалось благодаря своим связям добыть материалы, освещающие структуру партии, и характеристики ее отдельных руководящих работников…» Источник А/331 «дал целый ряд исключительно ценных материалов о работе аппарата партии и характеристики отдельных лиц. Этими двумя источниками был также выявлен аппарат разведки партии и его прикрытие».

17 мая 1939 г. в Москве был арестован управляющий трестом «Бюробин» (Бюро по обслуживанию иностранных представительств) Александр Матвеевич Добров. Ему было предъявлено обвинение в шпионской деятельности в пользу германской и английской разведок. Следствие длилось год и закончилось 19 июня 1940 г. вынесением приговора — к расстрелу. Так погиб один из талантливых негласных сотрудников Иностранного отдела ОГПУ.

В основу обвинения следствие положило два имевших место факта: неофициальная встреча Доброва в 1931 году в Берлине с руководством национал-социалистской партии и установление им в том же году связи с английской разведкой. Вокруг этих фактов следователями была сфабрикована внешне довольно складная история «падения» советского гражданина. Сочинить ее было несложно, имея в виду, что Александр Матвеевич учился в Швейцарии, работал там же, затем — в Германии, имел широкие связи в немецких деловых кругах.

На закрытом заседании Военной коллегии Верховного Суда СССР, состоявшемся 19 июня 1940 г. под председательством армвоенюриста Ульриха, Добров виновным себя не признал и показал, что шпионской деятельности против СССР не проводил, а был честным советским разведчиком. Правда, на предварительном следствии от него сумели добиться «признания» в результате избиений.

На суде он заявил, что с 1929 года был секретным сотрудником ИНО ОГПУ и, выполняя задания советской разведки, действительно установил в 1931 году в Берлине связь с руководящими деятелями национал-социалистской партии Розенбергом и Зивертом, а также «завербовался» в английскую разведку. Однако это заявление было проигнорировано и следователями, и судьями. Приговор был предопределен.