Николай Лузан - Кто, если не мы

Перед глазами генерала стояли иные сцены — чудовищные по своей жестокости и бессмысленности: объятые огнем пожарищ дома, искореженные гусеницами танков остовы машин, истерзанные осколками и собаками, распухшие на жаре и издающие непереносимый смрад, трупы людей. Все это повторялось в выжженном палящим солнцем афганском Кандагаре, в благодатных субтропиках Абхазии, в мрачных развалинах Грозного. И этому безумству и жестокости человека не было видно конца.

Резкий толчок заставил Колпаченко встрепенуться. Григорий резко ударил по тормозам и чертыхнулся. Из кустов на дорогу вальяжно выплыли два милиционера. Капитан, лениво помахивая жезлом, неспешно приближался к BMW.

— Чертовы доишники! Теперь будут доить по полной программе! — в сердцах воскликнул Григорий.

— Все будет нормально, Гриша, мы же не на свадьбу едем, — развеял его опасения Колпаченко.

— Хорошо, если только подоят, а то еще в ментовку потащат, — продолжал сокрушаться Григорий.

Колпаченко бросил нетерпеливый взгляд на часы. Стрелки неумолимо отсчитывали драгоценные для него секунды и минуты, а капитан-милиционер, как нарочно, тащился будто черепаха. Оценивающим взглядом прошелся по машине, номерам, и его глаза алчно блеснули. Небрежно козырнув, он представился и потребовал у Григория права. Тот потянулся к документам.

— Погоди, Гриша! — остановил его Колпаченко и обратился к милиционеру: — Товарищ капитан, водитель здесь не причем. Все вопросы ко мне.

— Че-го?! — промычал милиционер и, наклонившись, заглянул в салон.

Его физиономия вытянулась, и от вальяжности не осталось следа, когда перед глазами возникла генеральская звезда. Забыв про Григория, его права, милиционер вытянулся в струнку под грозным взглядом генерала.

— Вас как звать, товарищ капитан, — вывел его из столбняка Колпаченко.

— Э-э… Анатолий, — пришел в себя милиционер.

— Где служили?

— В ПВО.

— Тоже войска. Так вот, Толя, извини, что нарушаем правила, я спешу на войну.

— Че-о? На какую еще войну?! — на лице капитана отразилась целая гамма чувств, губы дернулись, обнажив хищный оскал, и он сквозь зубы процедил: — А-а, шутники? Ну, щас пошутим.

— Товарищ капитан, мне не до шуток! Армия Грузии штурмует Цхинвал! Там гибнут наши ребята! — повысил голос Колпаченко.

— Че-о?! Ка-к?! — опешил милиционер.

— А вот так, Толя, скоро в новостях узнаешь.

— Ну-у… — только и мог что выдавить из себя капитан, а когда пришел в себя, взял под козырек и спросил: — Товарищ генерал, чем могу помочь?

— Толя, время дорого, не задерживай, — поторопил Колпаченко.

— Да, да, конечно, поезжайте, — засуетился милиционер и махнул жезлом.

Григорий завел машину и тронул с места.

— Стойте! Стойте! — крик Анатолия заставил его нажать на тормоза. Забыв по фуражку, слетевшуюся с головы, капитан продолжал бежать и размахивать руками.

Открыв дверцу, Григорий выглянул и проворчал:

— Ну, че тебе еще?

— Товарищ генерал, поезжайте за мной! Я обеспечу вам зеленую улицу! — предложил капитан.

— Зеленую? Вот это по-нашенски, по-русски! Спасибо, Толя! — поблагодарил Колпаченко.

Капитан бегом возвратился к своей машине, и через минуту, под вой милицейской сирены, Колпаченко и Григорий на бешеной скорости понеслись к цели — к Моздоку. На пути к нему подвижные посты ГИБДД передавали их друг другу, как самую бесценную эстафету. Вероломная, подлая война, развязанная тбилисскими правителями против Южной Осетии, привела в движение гигантские народные силы.

Первой забурлила Северная Осетия-Алания, за ней — Северный Кавказ, а потом всколыхнулась вся остальная Россия. Десятки тысяч добровольцев, стихийно сорганизовавшись в отряды, двинулись на помощь югоосетинскому народу. Его беда, подобно огню в горниле, сметала с душ людей окалину черствости и пробуждала в них, казалось бы, утраченные за последние 17 лет лихолетья и смуты чувство братской солидарности и готовность к самопожертвованию.

В Моздоке обжигающе смертоносное дыхание близкой войны ощущалось повсюду. На дорогах, идущих в Южную Осетию, столбом стояла пыль — это двигались походные колонны 58-й армии. Улицы города патрулировали усиленные милицейские и наряды гарнизонной комендатуры. Въезд на аэродром перегораживали ежи из колючей проволоки. В воздухе непрерывно стоял рев мощных авиационных моторов, тяжелые транспортные самолеты один за другим заходили на посадку. Военная машина России пришла в движение.