Леонид Юзефович - «Как в посольских обычаях ведется...»

Уже при Василии III на ступенях «маистата» или на полу возле тронного возвышения стояли рынды — отроки знатных фамилий в белых одеждах и золотых нагрудных цепях. В руках они держали позолоченные топорики-чеканы на длинных обушках, положив их на правое плечо лезвием вперед и немного вверх. Рынды как почетная вооруженная охрана сопровождали русских государей и во время военных походов. Там их назначалось шестеро (при царевичах — четверо): трое — с «саадаками» (луками), по одному — с копьем и сулицей (коротким метательным копьем) и один — с рогатиной. Расположение рынд на посольских приемах — справа или слева от государя, ближе или дальше — определялось степенью их родовитости, местническими нормами. Обычно рынд бывало четверо, а на аудиенциях менее торжественных — двое: справа и слева от царя. Лишь Лжедмитрий I, который утрированно, прежде всего через чисто внешние атрибуты, стремился подчеркнуть законность и величие своей власти, к четырем рындам с традиционными чеканами добавил пятого — с обнаженным мечом [134] Акты исторические, относящиеся до России, собранные в иностранных библиотеках и архивах А. И. Тургеневым. — Т. 2. — СПб., 1842. — С. 98 (далее — Акты исторические, собранные… А. И. Тургеневым). . Это странное для московского двора новшество, ярко характеризующее личность Лжедмитрия I, было, вероятно, продуктом его собственного «творчества», попыткой скрыть неуверенность несколько наивной демонстрацией своего могущества. Нововведение не привилось: после смерти Лжедмитрия I обнаженный меч снова исчез из тронного зала, хотя при первых Романовых число рынд на торжественных аудиенциях увеличилось и доходило до шести, правда, на приемах не всех послов, а лишь представителей Священной Римской империи, Речи Посполитой и Англии.

Присутствие в тронном зале вооруженной охраны не было принято на дипломатических аудиенциях в Западной Европе. Для объяснения этого обычая бояре в беседе с А. Поссевино ссылались на пример «Мануйло, царя греческого» (императора Мануила Палеолога), за которым стража следовала даже в церковь. «Из давних лет во всех государствах ведетца, — утверждали бояре, — оружники около государей стоят, то государей чин да и гроза» [135] ПДС. — Т. 10. — С. 224. . Возможно, от византийских императоров эту практику заимствовали и турецкие султаны. В статейном списке И. П. Новосильцева говорится, что Селим II, принимая иностранных послов, «сидит на своем царьском месте, а подле него стоят с саадаком, да з саблью, да з будями» (кинжалами) [136] Путешествия русских послов в XV–XVII вв. — С. 78. . Впрочем, самого Новосильцева султан принял без «оружников», чем, как заявили турки, царя «почтил», а «себя не взвысил». Для русских государей рынды на ступенях тронного возвышения также были не охраной, не стражей в собственном смысле слова, но «чином и грозой», знаком сана и могущества, символом деятельной власти. Однако посольские книги не упоминают о присутствии рынд на приемах крымских и ногайских дипломатов: демонстрация величия русских государей не могла здесь иметь такого же значения, как в отношениях с другими странами.

Иногда на ступенях «маистата» стояли особо приближенные к государю лица. Борис Годунов у трона Федора Ивановича стоял «выше рынд», а посольские дьяки, ведавшие приемом данного посольства, размещались на одном уровне с рындами по левую руку от царя.

Еще большее значение, чем трон, тронное возвышение и рынды, имели другие символы власти русских государей, их «чина».

Самый ранний из этих символов — длинный пастырский посох-костыль с характерным Т-образным навершьем. На некоторых миниатюрах летописей концы этого навершья, в отличие от архиерейских посохов, немного приподняты вверх и образуют подобие слабо изогнутого серпа, выпуклой стороной обращенного к собственно посоху, который изготавливался из нескольких насаженных на деревянную основу резных коленец моржовой или слоновой кости (первые княжеские посохи были, вероятно, просто деревянными) и заканчивался острием. Костяной посох из Оружейной палаты, по преданию принадлежавший Ивану III, был, по-видимому, изготовлен в конце XV в. новгородскими мастерами. Он сделан из моржовых клыков, ценившихся тогда весьма дорого. В 1476 году во время похода на Новгород Иван III получил в дар от новгородцев «рыбьи зубы», причем счет им велся поштучно, а не на пуды, как было принято позднее. Возможно, из этих «рыбьих зубов» и сделан сохранившийся до нашего времени великокняжеский посох. Его коленца украшены тонкой резьбой, изображающей различных зверей и птиц в растительном декоре, а на рукояти вырезана человеческая голова. Как считает А. В. Чернецов, эта голова выражает представления о властителе, его державных правах на землю (страну) и все ее естественные богатства [137] Временник Ивана Тимофеева. — М.—Л., 1951. — С. 10, 19. . В какой-то степени и сам посох в руке государя мог ассоциироваться с осью мира — образом «мирового древа», распространенным в мифологии многих народов, в том числе и русского.