Марина Короткова - Повседневная жизнь победителей - быт советских людей в послевоенное время (1945-1955)

Черта послевоенной действительности — массовое разрушение жилого фонда и вытекавшая из этого необходимость для миллионов людей ютиться в подвалах и чердаках или иных подсобных, неприспособленных для житья помещениях, лишенных элементарных бытовых удобств.

Жизнь в тяжелых и скученных условиях была нормой. Комнаты в деревянных бараках, углы и койки в заводских общежитиях и коммунальные квартиры — основные виды послевоенного общественного жилья. Бараки, не имевшие ни водопровода, ни канализации, долгое время составляли значительную часть жилого фонда. Мечтой многих семей была своя комната в коммунальной квартире.

Бывший мэр г. Москвы Ю.М. Лужков о таком жилье вспоминал: «На шестерых одна комната. Лишь после войны отец отдал соседу нашу часть общей кухни, взял взамен его часть внутреннего сарая, отчего получилась как бы отдельная квартира. В ней все равно воды не было, ее провели много позже, газа не было, готовили на керосинках, канализации не было, ее заменяли выгребная яма и вертикальный ствол двухэтажного туалета, поскольку мы жили на первом, в детали лучше не вдаваться. Электричество было всегда. И еще было чудовищно холодно, ибо стены дощатые (засыпные), а отопление печное (непостоянное). В морозы тепло выдувало насквозь».

Поход в баню требовал много времени и был целым событием в семье. Надо было отстоять очередь, чтобы попасть в раздевалку и получить заветный номерок и место, где оставляли одежду. Номерок этот привязывали к ручке таза (шайки), который получали в мыльном отделении. Перед мытьем таз тщательно мыли, а после процедуры быстро сдавали, так как места на скамейке и освободившиеся шайки уже караулили только что пришедшие в баню люди.

Жизнь в коммунальной квартире того времени имела свою специфику. В квартире могло проживать до 40 человек. В одной комнате обычно размещалась семья: от 5 до 13 человек. Кухня, ванная и туалет были общими.

Такую коммуналку описал один из самых известных поэтов-шестидесятников — А.А. Вознесенский — в своей книге «Прорабы духа»: «В детстве наша семья из пяти человек жила в одной комнате. В остальных пяти комнатах квартиры жило еще шесть семей — семья рабочих, приехавшая с нефтепромыслов, возглавляемая языкастой Прасковьей, аристократическая рослая семья Неклюдовых из семи человек и овчарки Багиры, семья инженера Ферапонтова, пышная радушная дочь бывшего купца и разведенные муж и жена. Коммуналка наша считалась малонаселенной. В коридоре сушились простыни. У дровяной плиты среди кухонных баталий вздрагивали над керосинкой фамильные серьги Муси Неклюдовой. В туалете разведенный муж свистал «Баядеру», возмущая очередь. В этом мире я родился, был счастлив и иного не представлял».

Настоящим бедствием жизни в коммунальных квартирах были клопы. Они жили за обоями, за фотографиями на стене и в диванных подушках. Если их давили, то сильный запах разносился по всей комнате. Особенно много клопов было в металлических соединениях кроватей. Для их уничтожения ножки железной кровати ставили в таз и поливали кипятком из чайника.

Поскольку ванная была одна на всю квартиру, то жильцы расписывали на листке бумаги время, кто и когда собирается помыться и постирать. Ванная зачастую служила «яблоком раздора» для соседей. Поводом для конфликтов могли также стать висящий на стене в коридоре и всегда занятый телефон, единственный туалет, куда по утрам выстраивалась нервная очередь, уборка мест общего пользования и домашние животные.

При таком жилищном кризисе, который охватил послевоенные города, стали возводить дорогостоящие многоквартирные элитные дома в стиле «сталинского ампира». Для простого человека были почти недоступны квартиры в этих многоэтажных жилых домах, облицованных светлым кирпичом и часто щедро разукрашенных всевозможными барельефами и скульптурами.

В этих домах давали квартиры интеллектуальной и творческой элите. Профессора и народные артисты могли занимать отдельные большие квартиры, но рабочие почти наверняка жили в коммуналках. В Москве на Кутузовском проспекте (прежней застроенной бараками Можайке) вырастали элитные здания, но даже в этих домах часть квартир отводили под коммунальные.

В.Д. Мухин, будучи мальчиком из барака на Можайке, попал в квартиру своего друга в новом элитном доме: «Квартира была большая с нишей для спальни и балконом на Москву-реку, но однокомнатная. Я, конечно, не знал, что нахожусь в квартире политработника, только что получившего повышение. Мебель в квартире словно сделана по заказу: кресла кожаные, диваны тоже из кожи. Лампа зеленая, со стойкой из темного металла, стояла на столе с обшивкой по краю из зеленого сукна».