Норман Дэвис: Белый орел, Красная звезда

Большевики рассматривали западные окраины как идеальную территорию для политического эксперимента, не взирая на факт, что положение советской власти здесь было весьма ненадежно. Они руководствовались убеждением, что исторический процесс должен очень скоро привести к власти пролетариата во всех странах, а падение национальных государств вероятно приведет к мировому коммунистическому союзу.

Они были способны одновременно продвигать принципы национального самоопределения и пролетарского интернационализма, веря, что одно непременно приведет ко второму. Для отсталых территорий у них был лишь один вопрос для решения - попытаться ли ускорить исторический процесс, или пустить его на самотек.

Проблемой их противников, при условии, что они понимали большевистскую аргументацию, было угадать, насколько постоянной будет эта тактика большевиков. К примеру, их лидеры неоднократно утверждали уважение к польской независимости. В то же время они открыто поддерживали польских коммунистов-интернационалистов, действия которых были направлены на падение Польской республики. Многие аналитики рассматривают это как ханжеское двуличие. Можно было подозревать, что на практике большевистская “независимость” означает не более чем автономию внутри мощной федерации, где централизованная правящая партия ограничивает национальную свободу вопросами образования и языка дорожных указателей. Подозрения эти подтверждались устройством Украинской Советской Социалистической республики, провозглашенной в январе 1919 года и Литбела, созданного в феврале 1919-го. Большевистские лидеры отождествляли границы Польши с границами Царства Польского царских времен. На тот момент они были готовы терпеть какую-либо польскую государственность к западу от Буга; к востоку же от Буга они рассчитывали унаследовать достояние империи. Нет нужды говорить, что планы и намерения, существующие в Варшаве, не принимались во внимание.

Диаметрально противоположные планы строились по обе стороны зияющей идеологической пропасти. Советская Россия создавалась марксистскими идеалистами, отвергавшими принципы, на которых базировалось традиционное европейское общество. Польша создавалась поколением политиков, единственной целью которых было полное воплощение этих принципов в независимом польском государстве. С ноября 1917 года Советская Россия управлялась диктатурой, которая сознательно стремилась к уничтожению религии, частной собственности, социальных классов и “буржуазной” независимости. Польская республика была парламентской демократией, глубоко религиозной страной, оспаривавшей у Испании титул самой католической нации; руководили ей люди, для которых Церковь, частная собственность, классовые интересы и патриотизм были столпами общества. Партию большевиков вдохновляла гордость создания первого в мире социалистического государства. Пилсудский вдохновлялся романтическими мечтами о прошлом. Этим двум идеология трудно было жить в гармонии.

Идеологические противоречия усугублялись исторической традицией. Россия и Польша враждовали исстари. Русские видели в Пилсудском наследника польской шляхты, захватившей Москву в 1611 году, правившей Киевом до 1662-го, и преуспевшей только в сборе податей и мятежах. Поляки же видели в Ленине нового царя, чьей единственной идеей было восстановление своего господства. В феврале 1919 года и Польша и Россия находились в младенческом состоянии, одна в возрасте шестнадцати месяцев, другая лишь на четыре месяца старше. Обе находились в состоянии постоянного беспокойства, едва переводили дыхание, и легко впадали в крик. С точки зрения более старых членов европейской семьи, оба ребенка не должны были прожить долго. Советская Россия рассматривалась консервативными кругами как выкидыш, чье продолжающееся существование казалось необъяснимым злоключением; Польша смотрелась хворым подкидышем, неспособным к энергичной, независимой жизни. Советские и польские лидеры, обиженные таким мнением, отвечали грандиозными программами экспансии, одни планами неизбежной мировой революции, другие схемами территориального расширения. Эти намерения не могли не столкнуться. Конфликт идей более взрывоопасен между близкими соседями, чем между дальними знакомыми. На советской территории находилось около 800 000 поляков - солдат, заключенных, ссыльных. В свою очередь, многие польские граждане сочувствовали большевистским идеям, особенно неспокойный пролетариат Варшавы и Лодзи. Две идеологии боролись за умы соседствующих народов, все еще не имевших установленных границ.