Сергей Алексеев - Декабристы

И вот получают они ответ.

"Отказать", - читает Муханов.

"Отказать", - читает Варенька Шаховская. Не вынесла Варенька всех испытаний, заболела, слегла.

- К врачам её! К солнцу! На море!

Повезли её к морю, на солнце.

Но не помогли уже ни море, ни солнце. Скончалась Варенька Шаховская.

ЕЛЕНА, МАРИЯ, ОЛЬГА

Братья Николай и Михаил Бестужевы строили дом. Отбыв каторгу, жили они в Селенгинске.

- Братья Бестужевы строят дом!

Любопытно жителям Селенгинска. Приходят, толпятся, смотрят. Вырастает всё выше и выше дом. Дом большой, пятистенок. Комнаты слева, комнаты справа. Четыре окна на запад. Четыре окна на юг.

Прошлись братья по новому дому. Николай показал на двери:

- Елена, Мария, Ольга.

- Кто же приедет? - гадали тогда в Селенгинске.

Улыбается старший Бестужев:

- Елена, Мария, Ольга.

Улыбается младший Бестужев:

- Елена, Мария, Ольга.

Гадают опять в Селенгинске:

- Если жёны, то очень много!

- Если дети, то оба бездетные!

- Если гости какие, так надо ж ехать в такую даль!

Ждут в Селенгинске - кто же приедет?

А в это время из Петербурга летит возок. Резво несутся кони. Клубится дорожная пыль.

Трое сидят в кибитке: Елена, Мария, Ольга.

- Наконец-то, - сказала Елена.

- Теперь уже всё, - заявила Мария.

Ольга вздохнула:

- Боже, сколько минуло лет.

Мчит по дороге возок. Дорога то вниз, то вверх. Бубенцы то звенят, то стихают.

Ждёт Селенгинск в нетерпении:

- Кто же приедет?!

- Кто же приедет?!

Улыбается старший Бестужев:

- Елена, Мария, Ольга.

Улыбается младший Бестужев:

- Елена, Мария, Ольга.

И вот прикатил в Селенгинск возок. Кони стали. Звон бубенцов утих.

Окружили возок селенгинцы. Спустились на землю трое. Бросились к братьям Бестужевым.

- Николай!

- Михаил!

- Елена!

- Мария!

- Ольга.

- Так это же сёстры! - выпалил кто-то.

И правда, приехали сёстры Бестужевы - Елена Александровна, Мария Александровна, Ольга Александровна. Двадцать два года добивались отважные женщины царской "милости" - разрешения поехать к братьям в Сибирь на каторгу.

И вот только теперь добились.

Говорили тогда в Селенгинске:

- Этих бы русских женщин поднять до небес, до солнца!

И это, конечно, верно. Когда ты о женщинах русских думаешь, гордость тебя берёт.

НОНУШКА

Грозил царь Николай I, что запретит детям декабристов носить фамилию своих отцов. Грозил и сдержал угрозу.

У Александры Григорьевны Муравьёвой и Никиты Муравьёва родилась в Сибири дочь. Она была общей любимицей. Называли все её нежно Нонушка.

Приветлива очень Нонушка.

Ласкова очень Нонушка.

Сердечко у Нонушки очень нежное.

Отец у Нонушки - Муравьёв. Мать у Нонушки - Муравьёва. А вот у Нонушки совсем иная была фамилия - Никитина. Такова воля царя-императора.

Александра Григорьевна Муравьёва очень рано скончалась. Вскоре умер и Никита Михайлович Муравьёв. Осталась Нонушка сиротою.

После долгих хлопот девочку удалось перевезти в Петербург к бабушке. Отдали Нонушку учиться в пансионат.

- Здравствуй, Никитина, - сказала начальница пансионата.

Не отвечает Нонушка.

- Здравствуй, Никитина.

- Я не Никитина. Я - Муравьёва.

- Никитина ты! - прикрикнула начальница.

- Нет, Муравьёва, - упирается Нонушка.

Как ни старались воспитатели, ничего не могли с ней поделать. Хотели отчислить из пансионата, да всё же оставили. Правда, Муравьёвой никто её не называл, но и Никитиной тоже. Выкликали к доске по имени.

Однажды в пансионат приехала императрица Александра Фёдоровна - жена царя Николая I.

Стали к царице подводить воспитанниц. Подошла очередь Нонушки.

- Никитина, - представила её начальница.

- Нет, Муравьёва, - поправила Нонушка.

- Никитина, - вновь повторила начальница.

- Муравьёва, - ещё громче сказала Нонушка.

Стоят начальница и воспитатели бледные-бледные, глаза боятся поднять на Александру Фёдоровну.

Нашла царица выход из неловкого положения, сказала девочке:

- Здравствуй!

Здороваясь с императрицей, девочки называли её матерью. Так полагалось.

Присела слегка перед царицей Александрой Фёдоровной Нонушка (так тоже полагалось) и ответила:

- Здравствуйте, мадам.

Из белых стали теперь начальница пансионата и воспитатели красными. Ещё ниже приспустили головы, шепчут Нонушке, как надо правильно сказать, думают, от волнения, наверное, забыла девочка. Начальница даже незаметно её за платьице дёрнула.

- Маман, - шепчет, - маман.

- Нет, мадам, - повторила Нонушка. - Моя мать - Александра Григорьевна Муравьёва, - гордо ответила девочка.