Михаил Пинчук - Советские партизаны. Мифы и реальность

Начальник охраны тыла группы армий «Север» генерал-лейтенант Рокк имел в своем распоряжении три охранные дивизии — 207, 281 и 285 (первые две в тылу 18-й полевой армии). Кроме того, в тылу 18-й армии действовали 4 полевые и 15 местных комендатур (комендант района генерал-лейтенант Кнут имел в распоряжении несколько охранных батальонов). Тыловой район 16-й армии (комендант генерал-лейтенант Шпейман) имел 2 полевые и 11 местных комендатур и несколько охранных батальонов. Кроме того в тылу группы армий «Север» находились 4 полицейских полка и 6 батальонов СС, подчиненных командованию СС и полиции «Остланд» и «Россия-Север», действовала айнзатцгруппа «А» бригаденфюрера СС генерал-майора полиции Шталлекера.

Поэтому в скором времени деятельность ленинградских партизанских отрядов была пресечена. Понеся тяжелейшие потери, они частично вернулись на свою территорию, а частично перешли в другой район — в полосу между Лугой и железной дорогой Нарва — Гатчина. Здесь до 1944 года действовали четыре партизанские бригады. Три из них (6-я, 9-я и 12-я) базировались в глухом районе восточнее Гдова, откуда совершали набеги на участки Гдов — Сланцы и Нарва — Кингисепп. Еще одна бригада (11-я) располагалась в заболоченном районе озера Вялье между железнодорожными участками Луга — Ленинград и Батецкая — Ленинград. Вот, собственно, и все «партизанское движение Ленинградской области».

Остальное якобы «ленинградское движение» имело место южнее — в Псковской и Новгородской областях.

Относительно крупный район базирования партизан в 1941 году находился в районе станции Плюсса, но самые крупные формирования дислоцировались южнее озера Ильмень. 1-я Особая ленинградская бригада Никифорова располагалась в зоне Старая Русса — Пола — Лычково; 3-я ленинградская бригада Иванова дислоцировалась западнее Демянска. Впрочем, к ноябрю 1942 года ввиду изменения линии фронта и выхода советских войск к Старой Руссе и Холму 1-я и 3-я бригады перешли к западу: 1-я — южнее Порхова, а 3-я — севернее.

2-я ленинградская бригада Васильева организовала «партизанский край» в районе между Дном и Холмом (в 1944 году 2-я бригада ушла в район Гдова, а ее зону заняли вновь сформированные 9-я и 13-я бригады).

Еще южнее располагались те партизанские силы, которые сегодня называют «партизанами Калининской области» (ныне — Тверская область), хотя в действительности они имели к этой области малое касательство. Партизанские зоны здесь простирались от Опочки и Себежа на западе до Великих Лук и Невеля на востоке (позже в связи с выдвижением фронта к Великим Лукам часть соединений переместилась в район Острова).

Некоторая часть занимаемых территорий относилась к Псковщине и Новгородчине, однако большая ее часть входила перед войной в состав Витебской области БССР. Собственно, на лесные массивы этой области и опирались «калининцы». Выделение этих формирований в «отдельное (от беларуских партизан) производство» произошло по той причине, что с конца 1941 года они организационно подчинялись сначала командованию Калининского фронта, а с 1942 года — Калининскому штабу партизанского движения.

В качестве «лирического отступления» хочу заметить, что значительная часть Псковской, Новгородской и Калининской областей (Калинином в 1931 году назвали древний город Тверь) — это территория расселения балтийского племени кривичей. В советской (ныне российской) историографии их упорно называют «славянами». На самом деле кривичи входят в число предков беларусов, и с финно-угорско-тюркским этносом нынешних россиян не имеют ничего общего. Напомню, что Псков и Тверь до их захвата Московией представляли собой государства кривичей.

В этой связи смешно выглядит следующий пассаж в предисловии В.А. Спириденкова к его книге «Лесные солдаты. Партизанская война на северо-западе СССР. 1941–1944»:

«До войны русская земля жила по законам мирного времени и обычаям, установленным испокон веков.

Всегда была в нашем народе способность к сближению не только с соседом, но и с инородцем. Неожиданно для врагов и их пособников эта земля взорвалась и стала гореть под ногами оккупантов, превратилась в партизанский край.

Незлобливый, работящий, добрый сердцем народ, не склонный к громким словам и демонстративным поступкам, крайним проявлениям эмоций, вдруг вскипел так, что начал ставить на колени подразделения и части хваленой прусской военщины» (Спириденков В.А., с. 5).