Михаил Пинчук - Советские партизаны. Мифы и реальность

В начале сентябре 1942 года ЦШПД подчинили Главнокомандующему партизанским движением — маршалу Клименту Ворошилову (в 1925–1940 гг. он занимал пост наркома обороны СССР). Но если Ворошилов был главкомом, то кем являлся Пономаренко? Начальником штаба при главкоме? Тогда почему начальником штаба стал партийный функционер, ничего в штабной работе не смыслящий? Или же Пономаренко играл роль комиссара ? Тогда почему главкомом сделали бывшего наркома обороны, ничего не смыслившего в партизанской войне?

Видимо, Сталин понял ненужность поста партизанского главкома и ликвидировал его. Ведь партизанская борьба подчинена действиям на фронтах, а в данном случае получалось, что главнокомандующий не имел возможности осуществлять самостоятельные операции, без привязки к действиям армии. В таком случае, зачем он вообще нужен?

ЦШПД мог заняться развертыванием партизанского движения на системной основе. Но для решения каких основных задач?

Как уже сказано выше, главной бедой в организации партизанского движения являлось отсутствие единой стратегии действий на перспективу.

Советское командование вплоть до окончания Курской битвы (23 июля 1943 г.) понятия не имело, каким образом будут развиваться дальнейшие события: наступать придется (в случае победы под Курском) или же опять обороняться (в случае поражения). Соответственно, задачи партизан сильно различались при таких вариантах. А в результате до августа 1943 года «народные мстители» продолжали руководствоваться ущербной стратегией «все сразу» (валили телеграфные столбы, убивали «предателей», подрывали отдельные эшелоны и малозначимые мосты…).

Вопреки многочисленным сказкам, нападения на гарнизоны в перечень приоритетных задач не входили. С сильным гарнизоном (от трех взводов и более), партизаны предпочитали не связываться, атаковали их лишь тогда, когда получали категорический приказ осуществить подобную операцию. В остальных случаях партизаны атаковали только такие деревни, где присутствовал десяток-другой полицаев или немецких тыловиков. Об уничтожении таких групп немедленно сообщали в Москву как о разгромленных «гарнизонах», преувеличивая их численность в несколько раз («рекорд», речь о котором пойдет ниже — в 60 раз!).

Со второй половины 1942 года на первое место в деятельности партизан постепенно стали выходить операции по разрушению железнодорожных путей. На первый взгляд кажется, что это правильно. В самом деле, забросили в партизанские отряды две-три тысячи профессиональных подрывников (концепция Старинова) — и конец вражеским коммуникациям. Но задумывался ли кто-нибудь над тем, что подобным образом парализовать транспортные перевозки противника невозможно — не только полностью прервать, но даже приостановить на время.

Заблокировать железные дороги под силу разве что авиации — если сосредоточить весьма значительное число бомбардировщиков (несколько тысяч), обеспечить их значительным запасом авиабомб и эскадрильями истребителей сопровождения, дождаться летной погоды и в течение нескольких недель ежедневно вести массированные бомбежки заранее избранных целей. Но и тогда из вражеского тыла будут доставляться на фронт людские резервы, боеприпасы, продовольствие по шоссейным и проселочным дорогам — автомобильным и гужевым транспортом. А вот партизаны в принципе неспособны осуществить нечто подобное. Провал операций «Рельсовая война» и «Концерт» убедительно это показал.

Что происходит в случаях единичных подрывов железнодорожного полотна? Доставка грузов останавливается? Ни в коем случае! Полотно ремонтируют (у немцев на это уходило максимум 12 часов) и поезда движутся снова, в крайнем случае — идут в обход взорванного участка.

Одна из многих пропагандистских фотографий времен войны: партизаны якобы поджидают врага в засаде.

Полностью остановить вражеские перевозки в конкретном районе можно лишь в том случае, если ПЕРЕКРЫТЬ ВСЕ ДОРОГИ, а затем успешно отражать все атаки вражеских войск. Но это фантастика, так как первой же контратакой партизан загонят обратно в лес. Поэтому и наблюдалась в «партизанских районах» парадоксальная картина — район наводнен «мстителями», а немецкие поезда «катаются» относительно свободно.