Михаил Пинчук - Советские партизаны. Мифы и реальность

Вскоре в Глубокое днем приехали эти офицеры. Они разыскали дом Павла Жаринова и вошли во двор. Вызвали хозяина, зачитали приговор: „Именем СССР…“ и тут же убили его. Это было так неожиданно, что крестьяне не успели сообразить, в чем дело, а офицеры скрылись.

Павел Жаринов с приходом немцев занялся организацией прихода и открытием церкви. За труды на этом поприще его избрали церковным старостой. У Жаринова было три сына: старший — инженер, работал в Москве, средний служил в Красной Армии в звании капитана, а младший был дома. Старшие сыновья перед войной присылали отцу одежду и деньги. Видимо это и послужило причиной расправы, так как вскоре явившиеся партизаны забрали в доме Жариновых все, что понравилось, увели младшего сына и в лесу его убили. Тогда же партизанский штаб издал приказ, запрещавший всякое движение между деревнями. За нарушение — расстрел.

В том же июле, в Глубоком, снова появились два офицера с двумя партизанами. На этот раз они искали старосту. Однако староста был настороже. Его предупредили, и он успел убежать в лес, где спрятался в глубокой промоине на берегу реки. Домой он вернулся только ночью, и в ту же ночь, вся семья, в четыре человека, взяли узелки с хлебом и солью, помолились, присели на лавку по русскому обычаю и пошли из села, куда глаза глядят.

В начале октября, ночью, в Глубокое явились шесть человек партизан во главе с офицерами, направились к хате члена правления общества Ивана Россохова. Разбудили всю семью, уселись за стол и зачитали приговор: „Именем СССР… за активное участие в разделе колхоза, к высшей мере“. Вывели Рассохова за село и у школы убили. Из крайних дворов слышали только, как Рассохов просил не убивать, пожалеть детей»…

«О провоцировании немецких репрессий советскими партизанами, а также о репрессиях самих партизан свидетельствует очевидец событий Р. Менский (район села Глубокое Могилёвской области):

„…коммунистические провокаторы приступили к делу. Провокаторы выслеживали одного или двух немцев, зверски убивали их, замораживали, придавая издевательскую форму трупу (например, в виде отдающего честь по эсэсовски, вытянутой вперед рукой, ладонью наружу и т. п.), и ставили этот труп на перекрестке дорог. Обнаружив его, немцы вызывали карательный отряд и начинали расправу с ближайшими селами: расстреливали, сжигали людей в их хатах, уводили скот, опустошали окрестности. Весть о случившемся молниеносно разносилась по районам с помощью тех же советских организаторов и агентов.

Каждый подобный случай сеял в народе ужас и панику. Все, способные уйти, уходили в леса. Тут к ним и являлись организаторы провокации, ругали немцев и уверяли, что товарищ Сталин знает о беде советских людей и не оставит без помощи. В доказательство этого, ночью с самолетов партизанам сбрасывали небольшое количество медикаментов и множество листовок с победными сводками и сталинскими воззваниями, полными намеков на новую жизнь после победы.

В селах, не охваченных репрессиями немцев, сначала проводилась вербовка одиночек, а потом всеобщая мобилизация. Уклоняющихся от вербовки или мобилизации убивали. Дома оставаться женщинам и старикам было страшно, а мужчинам невозможно. Немцы таких считали или партизанами или пособниками партизан, а советские агенты называли их фашистами и пособниками немцев. И расправы с той и другой стороны, в таких случаях, не отличались мягкостью.

Так создавались многочисленные отряды — имени „25 годовщины Красного Октября“, „Дедушка“ и др“».

С точки зрения партизан-чекистов и их московских начальников подобные действия являлись «героической борьбой» против оккупантов. С точки зрения оккупантов они (действия) еще не выходили за рамки мелкого вредительства. С позиций дня нынешнего действия партизан были провокационными. Их реальная цель заключалась в провоцировании немцев на репрессии против гражданского населения, любые другие объяснения — ложь или пустословие.

К концу 1942 года численность партизан в Беларуси достигла 12 тысяч. Это дало определенный результат: в течение года было сожжено 16 % от общего числа уничтоженных деревень — 1472. Правда, среди этих населенных пунктов значительную часть составили еврейские селения и местечки. Сколько именно, точно сегодня сказать сегодня не может [45] До революции еврейских деревень ни в Северо-Западном (Беларусь), ни в Юго-Западном (Украина) краях не было. Царские власти запрещали евреям заниматься земледелием (на приусадебное хозяйство запрет не распространялся). Советская же власть множество еврейских местечек переклассифицировала в «деревни». Кроме того, большевики поощряли освоение «беднейшей частью» еврейского населения городов необрабатываемых земель, где создавались еврейские деревни. Нацисты планомерно уничтожали то и другое. . Вполне возможно, что две трети.