Николай Валентинов - Наследники Ленина

Валентинов - Николаевскому, 25 апреля 1956 г.

От документа, пущенного в обращение [...] Дон-Левиным, за десять километров несет такой фальшью, что нужно быть просто слепым или дураком, чтобы ее не заметить. Неужели департамент полиции не знал, что нет "Енисейского охранного отделения", а есть "Енисейское губернское жандармское правление"? Ротмистр Железняков действительно существовал, но не был начальником несуществующего Енисейского охранного отделения. В книжечке Москолева "Русские бюро большевистской партии" (изд. 1947 г.) на стр. 149-165 довольно подробно рассказывается, как и кто следил за Сталиным в Туруханском крае. Упоминается и ротмистр Железняков, но не в качестве начальника "Охранки". В донесении полиции говорится побочно о Джугашвили (о Сталине тогда почти никто не слышал), и, конечно, не в том придуманном (глупо!) стиле, в каком составлен документик.

Валентинов - Николаевскому, 10 мая 1956 г.

Поездка Ленина 19 октября 1923 г. в Москву тем интересна, что в своем кабинете он обнаружил пропажу некоторых документов. У него тогда от злобы и волнения начались конвульсии, и его в таком виде увезли в Горки. [... ] Здесь, в частности, обнаружилось поведение Крупской, которая трусливо (дезавуируя Марию Ильиничну) хотела замять пропажу каких-то документов.

Николаевский - Валентинову, 9 июля 1956 г.

Письмо Крупской к Зиновьеву и Каменеву, на кото

рое Вы так часто ссылаетесь, относится к 23 декабря не

1923 г., а 1922 г. Оно было вызвано угрозами Сталина в

связи с посылкой Крупской письма к Троцкому от 31 декабря

1922 г. (напечатано в "Сталинской школе фальсификации"

(Л. Троцкого) о внешней торговле ("противник очистил

позиции без боя... надо продолжать наступление". Сталин

формально был прав, так как в это время еще действовало

абсолютное запрещение врачей -- отменено только 29 де

кабря. Но, конечно, права и Крупская, так как Ленин тре

бовал. 21-го Ленин еще не имел стенографистки, записала

сама Крупская.

Думаю, что Вы правы, проводя резкую грань между

Лениным последних месяцев его жизни и Лениным прежних

лет. Свои последние статьи Ленин писал, действительно, как

завещание. И так называемое завещание о снятии Сталина с

поста было лишь дополнением к ним по линии "оргвыводов"

(хотя и в него, как знаете, Ленин ввел ту политическую

идею, которую считал основною). Должен добавить, что

Бухарин, с которым я в 1936 г. об этих статьях много гово

рил, рассказывал, что Ленин не закончил намеченную серию

-- должно было быть еще четыре статьи, которыми Ленин

хотел завершить свою концепцию "нового пути к социа

лизму". Подтверждение этого имеется в последних статьях

Фотиевой ("Правда" от 22 апреля этого года), которая то

же говорит о намеченных Лениным дальнейших четырех

статьях. Когда я спросил Бухарина, в чем же состоял этот

"новый путь", он мне сказал, что идеи Ленина им точно

изложены в его брошюрах "Путь к социализму", 1925 г. и

"Завещание Ленина", 1929 г. Эти брошюры действительно

исключительно интересны. [... ]

Вопреки Вам, я считаю, что Троцкий прав, когда

говорит, что Сталин сообщал Политбюро о якобы имевшей

место просьбе Ленина дать ему яду. Ленин яда не просил -- и

в этом я с Вами согласен -- но Сталин об этом говорил, ибо в

это время (конец февраля 1923 г.) он решил во что бы то ни

стало [Ленина] устранить. Он, конечно, знал, что Ленин

готовил "бомбу", и если бы не было удара, появился бы на

съезде хотя бы ненадолго. На разговор в Политбюро он мог бы потом сослаться, как на доказательство, что Ленин с этой просьбой обращался к нему, а следовательно, мог просить и у других.

4. Равным образом я думаю, что Вы слишком категоричны в утверждении, что Горький умер естественной смертью. Горький умер через несколько дней после того, как по настоянию Сталина получил свой архив из Лондона от баронессы Будберг (о ней см. воспоминания Ходасевича в т. 70 "Современных записок" -- текст их сильно сокращен).

Думаю, что основная Ваша беда -- некритическое доверие к рассказу Межлаука. [... ] Он знал далеко не все, что происходило за кулисами, и был, повидимому, искренне убежден, что никакой борьбы против Сталина не велось, что все дело было в его болезненной мнительности или даже паранойе. На деле начиная с 1932 г. Сталин не имел большинства в Политбюро и на Пленуме ЦК; его положение особенно ухудшилось после XVII съезда, когда был принят курс на реформы. ЦК XVII съезда и членов этого съезда Сталин уничтожил не потому, что был сумасшедшим, а потому, что догадывался о замыслах противников. [...] Ненормальным его теперь хочет объявить Хрущев, которому выгоднее все свалить на сумасшествие одного человека, чем признать свое соучастие в преступных деяниях банды.