Николай Валентинов: Наследники Ленина

от первого удара Ленин временно возвратился к работе, Радек, проводя параллель между Лениным и Троцким, кидал большие дифирамбы по адресу Троцкого: "Если товарища Ленина можно назвать разумом революции, господствующим через трансмиссию воли, то тов. Троцкого можно характеризовать как стальную волю, обузданную разумом".

В статье от 14 марта 1923 г., носящей заголовок "Лев Троцкий --организатор побед" -- Радек пошел еще дальше в сторону безудержной апологии Троцкого. Он не только "человек с железной волей". Радек пробует раскрыть "тайну величия" Троцкого, он видит в нем "одного из лучших писателей мирового социализма", указывает на его "великий умственный авторитет", полный "глубокой моральной силы". У него "организаторский гений", у него "гениальное понимание военных вопросов". "Русская революция действовала через мозг, нервную систему и сердце этого великого своего представителя". Он "знаменосец вооруженного трудового народа". "Если наша партия войдет в историю как первая партия пролетариата, которая сумела построить великую армию, эта блестящая страница русской революции будет навсегда связана с именем Льва Давидовича Троцкого как человека, труд и дело которого будут предметом не только любви, но и науки новых поколений рабочего класса, готовящихся к завоеванию мира"5.

Ныне, когда известно, как стараньями Сталина (убийцы Троцкого) заплевано, загажено имя Троцкого в образе предателя, фашиста, слуги капитализма, вычеркнутого из официальной истории русской революции -- слова Радека звучат трагической иронией. Все же не нужно большого воображения, чтобы представить себе, какой эффект она произвела в марте 1923 г. Ставя Троцкого на высочайший пьедестал, Радек ясно намекал: Ленин ушел и его может и должен заменить только Троцкий. Статья Радека привела членов Политбюро в крайнее раздражение. Запретить ее было нельзя, это был бы скандал, но Сталин при первом же удобном случае постарался заявить, что нельзя относиться серьезно к тому,

5. Радек писал очень неправильным русским языком и не всегда был способен точно выразить свою мысль. Так, приводимая последняя фраза, как показывает ее смысл, словом "если" не должна начинаться.

что вообще пишет и говорит Радек: "Не язык подчинен ему, а он языку. Радеку дан язык не для того, чтобы управлять им, а для того, чтобы самому подчиняться своему языку, не зная, когда и что сболтнет этот язык".

В марте Политбюро постановило, что через месяц должен быть созван XII съезд партии, первый после определившегося ухода Ленина от власти, и этому съезду надлежало решить, какие же люди возглавят партию, заместят Ленина. В этой обстановке статья Радека, выдвигавшая на первое место Троцкого, приобретала особо важное значение. Внимание к Троцкому перед съездом, или точнее, накануне съезда, увеличивалось следующим обстоятельством. В завоеванную Грузию, где Красной Армией было свергнуто социал-демократическое правительство из меньшевиков, был послан для наведения "должного порядка" Орджоникидзе. Руководствуясь указаниями "генерального секретаря" Сталина, он стал подавлять в Грузии малейшие проявления национальных чувств. В борьбе с тем, что Сталин называл "национал-уклонизмом", "социал-национализмом", Орджоникидзе оскорблял виднейших грузинских коммунистов и даже прибегал к "рукоприкладству". Ленин, требовавший мягкого отношения к находящимся в России маленьким нациям и народностям, был возмущен поведением Сталина, Орджоникидзе и Дзержинского, так как тот, посланный в Грузию с комиссией для беспристрастного расследования происходящих там национальных столкновений, вместо этого, следуя за Сталиным, обелял политику Орджоникидзе. Ленин превосходно знал, что в стремлении подавить всякий "национал-уклонизм", все подчиняя директивам из Москвы, очень часто в рядах коммунистической партии проявляется державный великорусский национализм. Возвратившись после первого приступа болезни к работе, он писал членам Политбюро 6 октября 1922 г.: "Великорусскому шовинизму объявляю борьбу не на жизнь, а на смерть"6. Придавая огромное значение отношениям между русскими и другими народностями, настаивая на отличии наступательного национализма большой державной нации от оборонительного

6. Это письмо в Политбюро долго скрывалось. Оно было опубликовано в "Правде" только 21 января 1937 г.

национализма маленьких и прежде угнетенных наций, Ленин продиктовал 30 и 31 декабря 1922 г. три записки, посвященные этому вопросу7. Он требовал в них "примерно наказать" Орджоникидзе, критиковал отсутствие беспристрастия у Дзержинского ("обрусевшего инородца, пересаливающего по части истинно-русского настроения"), а Сталина считал целиком ответственным за "администраторские увлечения" и инспирируемую им "великорусскую националистическую кампанию". Узнав, что в этом вопросе Троцкий с ним вполне солидарен, Ленин в "совершенно секретном" письме обратился к нему с просьбою взять на себя в ЦК защиту "грузинского дела" в духе прилагаемых к письму записок Ленина. Письмо и записки были переданы Троцкому 5 марта, за четыре дня до третьего удара паралича Ленина, а 24 марта Троцкий поместил в "Правде" вторую статью "Мысли о партии", где анализировал национальный вопрос, точно следуя за Лениным. "Великорусский шовинизм есть основная опасность, могущая подорвать всякое доверие ранее угнетенных народов к русскому пролетариату и к Союзу Республик. Это наш основной враг, если мы его свалим, то на 9/10 свалим и тот местный национализм, который сохраняется и развивается". В своей статье Троцкий имел возможность в замаскированной форме, опираясь на слова Ленина, сильно уколоть Сталина. Он этого не сделал. Не сделал он этого и выслушивая проект доклада о национальном вопросе, который Сталин написал для съезда. Троцкий вносил в него поправки, не говоря Сталину, что в его руках находятся записки Ленина. И только 15 апреля, т.е. за два дня до открытия съезда, он отправляет их Сталину и всем другим членам ЦК, сообщая, что если, по совершенно ясным мотивам (критики Лениным Сталина, Дзержинского и Орджоникидзе) ЦК сочтет нужным не оглашать записки Ленина --он этому решению подчинится8. Раздраженный до бешенства тайными сношениями Ленина с Троцким, очень для него не