Обличая гнилость самодержавия, революционеры указывали, что неудачи царской России в Крымской войне отнюдь не означают слабости русского народа. «Разве слабые народы дерутся так?» — справедливо спрашивал Герцен, ссылаясь на пример героической обороны Севастополя [97] Цит. по статье Ш. М. Левина «Герцен и Крымская война» («Исторические записки», т. 29, стр. 197).
.
Резкое недовольство политикой царского правительства начинала проявлять даже часть дворянства, убедившаяся в неспособности России одержать победу над своими противниками и напуганная ростом крестьянского движения. Отражая эти настроения, известные русские общественные деятели того времени, вроде М. П. Погодина, Ю. Ф. Самарина, П. А. Валуева и др., в своих записках, расходившихся в рукописях по всей России, критиковали политику правительства, обвиняли его в неумении отстаивать интересы государства. «Зачем завязали мы дело, не рассчитав последствий, или зачем не приготовились, из осторожности, к этим последствиям? — спрашивал, например, Валуев в записке, озаглавленной им „Дума русского в 1855 г.“ — Зачем встретили войну без винтовых кораблей и штуцеров? Зачем ввели горсть людей в Княжества и оставили горсть людей в Крыму? Зачем заняли Княжества, чтобы их очистить, перешли Дунай, чтобы из-за него вернуться, осаждали Силистрию, чтобы снять осаду, подходили к Калафату, чтобы его не атаковать, объявляли ультиматумы, чтобы их не держаться, и прочая, и прочая, и прочая» [98] ЦГИАМ, ф. 722, д. 300, лл. 4–5.
. «А каких друзей приготовила нам прежняя политика и дипломатика? — вторил ему Погодин. — Никаких. Помощи нам ожидать неоткуда. Друзья нас предали» [99] Отдел рукописей Гос. библиотеки им В И. Ленина, ф М. П. Погодина, М—6334, л. 81.
.
В начале 1855 г. оппозиционное отношение к правительству со стороны части дворянства открыто проявилось в выборах командиров ополчения, когда были избраны опальный генерал Ермолов и другие не угодные царю генералы и офицеры.
Напряженное внутриполитическое положение в стране заставляло царское правительство усиленно искать способа прекращения войны, — на победу оно уже не рассчитывало. К этому побуждало его и международное положение России, непрерывно ухудшавшееся по мере продолжения войны.
Действительно, в связи с явным истощением России в ходе войны, ее западные соседи заметно усилили приготовления к открытому присоединению к антирусской коалиции. В Вене ходили слухи относительно близкого разрыва дипломатических отношений с Россией. В Берлине было опубликовано официальное заявление о том, что между французским и прусским правительствами «существует самое полное согласие в Восточном вопросе» [100] ЦГВИА, ф. 69, д. 37, л. 1.
. В Стокгольме 21 ноября 1855 г. было заключено англо-франко-шведское соглашение о помощи Швеции, в случае ее нападения на Россию, со стороны Франции и Англии. В это же время под давлением Англии и Франции дали свое согласие на присоединение к коалиции правительства некоторых других государств Западной Европы.
При всем том, однако, положение коалиции было также далеко не блестящим. Турецкая армия, как уже указывалось выше, к осени 1855 г. фактически перестала существовать, а французская и английская армии были значительно ослаблены героической обороной Севастополя, стоившей союзникам несколько сотен тысяч человек. Наполеон III еще в середине 1855 г. сообщил командованию своей армии в Крыму, что он не может больше посылать туда новые дивизии, так как у него во Франции остается слишком мало войск. Английскому же правительству, чтобы восполнить потери своей экспедиционной армии в Крыму, пришлось снимать войска с Гибралтара, с Мальты и даже из Индии, ставя тем самым на карту войны судьбу своей колониальной империи.
Неудивительно, что в такой обстановке Наполеон III счел нереальными те далеко идущие планы, с которыми союзники вступили в войну против России. «В каком положении наши дела? — писал он тогда английской королеве Виктории. — Ваше величество имеете в Крыму около 50 тысяч человек и 10 тысяч лошадей, у меня там 200 тысяч человек и 34 тысячи лошадей; у Вас огромный флот как в Черном, так и в Балтийском море; мой флот также значителен, хотя и не в таких размерах. И все-таки, несмотря на столь могущественные военные средства, теперь вполне очевидно для всякого, что одними нашими силами мы не сможем сломить Россию» [101] «Русский вестник», 1878, № 3, стр. 245.
. Французский император возлагал все надежды на присоединение к коалиции в самом ближайшем будущем Австрии, Пруссии и Швеции, но даже и в этом случае не рассчитывал на быструю победу: Севастопольская оборона наглядно продемонстрировала, какое героическое сопротивление способен был оказать захватчикам русский народ. «Трудно было ожидать какого-либо решительного результата и потому не было далее цели продолжать войну», — признался впоследствии Наполеон III в беседе с одним из русских генералов [102] «Русская старина», 1885, № 3, стр. 719.
.
Читать дальше