Сергей Плеханов - Святослав — первый русский император

Эти мысли не оставляли его все то время, пока конная процессия медленно двигалась от Святой Софии по ипподрому. Глядя на выстроившиеся в линию реликвии, напоминавшие о великом прошлом империи – вывезенный Юлианом Отступником из Египта обелиск фараонов, медную колонну из храма Аполлона в Дельфах, представлявшую трех сплетенных змей, возносящийся выше всех обелиск с медными барельефами, сооруженный по повелению императора Феодосия, Цимисхий думал о том, что в те времена, когда воздвигались эти памятники, держава была в несколько раз больше и никто даже не слышал имени народа, сегодня угрожавшего Константинополю.

Первой его заботой по окончании коронационных торжеств стала подготовка к отражению неприятеля. Вызвав к себе всех, кто мог бросить свет на обстоятельства, приведшие к столкновению с росами, Иоанн предложил прежде всего изложить все, что известно о происхождении этого варварского племени, о населяемой им стране, об обычаях и верованиях, о приемах ведения войны и наконец о князе Свендославе, возглавляющем росов.

Первым заговорил патриарх Полиевкт. Пламенный взгляд его глубоко запавших глаз, энергичная речь плохо вязались с телесной немощью старца.

– Да будет тебе ведомо, самодержец, что говорит божественный Иезекииль: «Вот я навожу на тебя Гога и Магога, князя Рос». Реченное через пророка подтверждает святой Иоанн в Апокалипсисе: «Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань». Живем мы, братия, в последние времена, ибо близка к исходу тысяча лет от Воплощения Бога нашего Иисуса Христа…

– В Библии еще что-нибудь есть о росах? – деловито спросил Цимисхий.

Патриарх отрицательно покачал головой с таким выражением, что всем стало ясно: он считает эти свидетельства вполне исчерпывающими.

– Дозвольте мне сказать, кесарь, – обратился к Цимисхию катепан – наместник – Фракийской фемы, области, пограничной с Болгарией.

Суть предложений катепана сводилась к тому, что нужно поручить чиновникам, занимающимся приемом иностранных посольств, опросить сведущих людей – лазутчиков, побывавших на территории Болгарии, занятой сейчас росами, купцов, бывавших в стране северных варваров, иноземцев из местностей, сопредельных с державой Свендослава. На основании таких расспросов можно было бы подготовить связную справку по интересующим императора предметам. Со своей стороны наместник Фракии вызвался предоставить нескольких переводчиков, знающих славянские языки и бывавших на Дунае, где ныне расположены основные силы архонта русов богоненавистного Свендослава.

Самодержец признал предложение разумным, и спустя две недели Цимисхию была представлена обстоятельная записка о росских делах.

Будучи человеком практичным, Цимисхий едва удостоил вниманием многословные рассуждения некоего книжника о Гоге и Магоге, помещенные в начале свода. Его больше занимали выдержки из сочинений разных авторов, писавших о прежних нашествиях росов на Ромейскую державу, а также свидетельства очевидцев, побывавших в славянских землях.

…В Житии святого Георгия Амастридского, писанном сто пятьдесят лет назад боговидцем митрополитом Игнатием, так о сем народе повествуется, на Амастриду, град Понтийский, обрушившемся:

«То, что следует далее, и еще более удивительно. Было нашествие варваров, руси, народа, как все знают, в высшей степени дикого и грубого, не носящего в себе никаких следов человеколюбия. Зверские нравами, бесчеловечные делами, обнаруживая свою кровожадность уже одним своим видом, ни в чем другом, что свойственно людям, не находя такого удовольствия, как в смертоубийстве, они – этот губительный на деле и по имени народ, – начав разорение от Пропонтиды и посетив прочее побережье, достигли, наконец, и до отечества святого, посекая нещадно всякий пол, не жалея старцев, не оставляя без внимания младенцев, но противу всех одинаково вооружая смертоубийственную руку и спеша везде пронести гибель, сколько на это у них было силы. Храмы ниспровергаются, святыни оскверняются: на месте их нечестивые алтари, беззаконные возлияния и жертвы, то древнее таврическое избиение иностранцев, у них сохраняющее силу. Убийство девиц, мужей и жен; и не было никого помогающего, никого готового противостоять. Лугам, источникам, деревьям воздается поклонение. Верховный промысел допускает это, может быть, для того, чтобы умножилось беззаконие, что, как мы знаем из Писания, много раз испытал Израиль».