Герман Смирнов - Очищение армии

Недаром в этой публикации Ю. Геллер увидел тайное желание Викторова исподволь убедить читателя, что заговор в Красной Армии был.

Скажем прямо, и справка Комиссии Политбюро ЦК КПСС не рассеивает подозрений о наличии заговора и участии в нем Тухачевского. Так, в ней сообщается, что слухи о его антисоветских настроениях идут с 20-х годов, когда ОГПУ вовлекло его в операцию «Трест». Для придания большего авторитета фиктивной «конспиративной монархической организации» среди русских эмигрантов были распространены сведения о том, что в нее входит Тухачевский. Потом будто бы по указанию сверху его было приказано вывести из игры, но, как говорится в записке, «след в зарубежных разведывательных кругах, очевидно, остался».

Особенно настораживают некоторые фактические расхождения, легко обнаруживающиеся при сопоставлении прежних публикаций с запиской Комиссии. Так, в статье Викторова цитируются показания следователя НКВД Ушакова, который писал, что «арестованный Фельдман категорически отрицал какое-либо участие в каком-либо заговоре». Но когда Ушаков показал, что ему известны связи Фельдмана с Тухачевским, Якиром, Эйдеманом и другими, тот 19 мая начал давать показания. В записке же Комиссии говорится, будто Фельдман сразу же после ареста 15 мая просил «ознакомить его с имеющимися у следствия материалами и выразил готовность в соответствии с этими материалами давать показания». Еще большие подозрения вызывают несоответствия, касающиеся поведения Тухачевского. Так, в справке Комиссии указывается, будто его арестовали в Куйбышеве 22 мая 1937 г. и сведений о его поведении на первом допросе не сохранилось.

«Протоколы первичных допросов М. Н. Тухачевского или вовсе не составлялись, или они были уничтожены следствием», – говорится в справке. Но есть данные, что он поначалу отрицал свое участие в заговоре. 26 мая он будто написал сохранившееся в деле заявление об очных ставках с Примаковым, Путной и Фельдманом, но снова – «протоколов этих очных ставок… в его архивно-следственном деле и в других делах не обнаружено».

Далее, в справке утверждается, что свое участие в заговоре Тухачевский отрицал «крайне непродолжительно», так как «были приняты все меры, чтобы сломить его сопротивление». 29 мая его будто бы допросил сам нарком внутренних дел Н. И. Ежов, которому Тухачевский сознался во всем: и в том, что Енукидзе еще в 1928 г. вовлек его в правую организацию; и в том, что он с 1925 г. установил шпионские контакты с немцами; и в том, что в 1936 г. в Лондоне Путна устроил ему свидание с сыном Троцкого; и в том, что кроме него в заговор входили Фельдман, С. С. Каменев, Якир, Эдейман, Енукидзе, Бухарин, Карахан, Ягода и другие.

Итак, уточним: 22 мая арестован, 26 мая написал заявление об очной ставке с Примаковым, Путной и Фельдманом, 29 мая во всем признался лично Ежову.

Такая последовательность событий показывает: с Тухачевским произошла та же таинственная метаморфоза, что и с большинством военачальников, арестованных по делу «антисоветской троцкистской организации». Складывается впечатление, будто всем им в какой-то момент показывали или сообщали нечто такое, после чего они немедленно ломались и выражали готовность «помогать следствию».

Что это могло быть?

Комиссия Политбюро ЦК КПСС намекает: то была угроза пыток или даже сами пытки. «На отдельных листах его (Тухачевского. – Г. С. ) показаний обнаружены пятна буро-коричневого цвета», да еще имеющие «форму восклицательного знака», что наблюдается будто бы всегда при попадании крови с предмета, находящегося в движении… Читателю самому предоставляется догадываться, что порочащие себя и других показания Михаил Николаевич дал под пыткой.

И невдомек читателю с разыгравшимся воображением, которого морочит Комиссия Политбюро ЦК КПСС, что в следственном деле Тухачевского нет показаний, написанных рукой следователя и лишь подписанных Михаилом Николаевичем, а есть показания, написанные его собственной рукой на 143 страницах! Показания аккуратно разделены на несколько глав, с подпунктами, исправлениями и вставками. Написаны они четким, ровным почерком со всеми знаками препинания, абзацами и примечаниями. В них подследственный поэтапно и скрупулезно вскрывает мельчайшие детали заговора, выдумать которые не смог бы ни один следователь. Что же касается кошмарных пятен крови, да еще «имеющих форму восклицательного знака», то они действительно есть, но не на собственноручных показаниях Тухачевского, а на третьем экземпляре машинописной копии…