Николай Нозиков - Русские кругосветные мореплаватели

У первого чиновника, стоявшего посреди судна, было за поясом два меча. Голова его была обнажена. Заметив подошедших к борту Крузенштерна и других офицеров, он почтительно и низко поклонился и задал следующие вопросы: «Какое судно? Откуда? Какие люди на нем находятся? Куда едет и зачем?» Ему ответили через одного из привезенных из России японцев: судно — российское, военное, прибыло из Петербурга; люди, находящиеся на нем, все россияне; на этом корабле находится от российского императора чрезвычайный посланник к императору японскому с грамотами и подарками; на нем же привезены четыре японских подданных, которые имели несчастье потерпеть кораблекрушение у российских берегов; русский император велел возвратить их обратно в отечество. Корабль называется «Надежда» и идет в Нагасакскую гавань. Японский чиновник возразил: в эту гавань никто не имеет права входить без особого повеления японского императора; доступ туда открыт только одним голландцам. Посланник Резанов сообщил, что русские имеют разрешение от японского императора и вручил ему следующую записку на голландском языке:

«От великого императора всея России к его тензинкубосскому величеству великому императору японскому камергер Резанов отправлен послом для поднесения его величеству даров и возвращения четырех человек его подданных. Отправился из престольного города Петербурга июля 26 минувшего года и прибыл в японские воды сентября 27 настоящего года. Просит японское правительство о присылке лоцмана для провода корабля в Нагасакскую гавань».

Прочтя записку, чиновники привели «Надежду» ко входу в бухту, где просили отдать якорь, из пушек не стрелять и не входить в залив до прибытия из города уполномоченных губернатора.

Сняв копию с разрешения, выданного в свое время Лаксману, японские чиновники выразили недоумение, почему русские только теперь, спустя 12 лет, воспользовались полученным разрешением, и сообщили, что четыре года подряд ждали прихода русского корабля. В девять часов вечера на Нагасакском рейде показались огни, и из залива появилось множество японских джонок и между ними большое судно, оснащенное разноцветными огнями в бумажных фонарях. Вся эта флотилия подошла к «Надежде». На ней прибыли уполномоченные губернатора и корабельная стража.

Сначала вошли на «Надежду» переводчики — старший и два младших. Они приветствовали командира- корабля низкими поклонами, держась за коленки и приседая по японскому обычаю. Затем с любопытством рассматривали корабль, удивлялись военным порядкам, «тикету» и двум гренадерам, стоявшим на часах у трапа, ведущего в каюту посла. Переводчиков провели к Резанову. Они еще более почтительно приветствовали его с благополучным приездом и сообщили о прибытии уполномоченных губернатора, желающих представиться «великому послу».

Резанов ответил, что будет рад видеть уполномоченных и примет их с особым удовольствием. Переводчики вышли, спустились на японское судно и через минуту возвратились на корабль. Вслед за ними поднялся японский вельможа — уполномоченный губернатора. Привезенные из России японцы бросились перед ним на колени и, распростершись на палубе, били ее лбом. Уполномоченный изумился и спросил, кто они такие. Получив ответ и не сказав им ни слова, он пошел важной, величавой походкой вперед.

При его приближении караул сделал особый почетный ружейный прием «на караул», а барабанщик пробил «дробь» [24] Для оказания особых почестей высокопоставленным лицам на судах старого военного флота выставлялся караул с ружьями при барабанщике. Когда почетное лицо прибывало на корабль, караул делал ружейный прием «на караул», а барабанщик бил «дробь». . Вельможа сначала как бы испугался от неожиданности, остановился и смущенно спросил: «Что это значит?» Ему объяснили: как высокой особе, оказывается ему военная почесть по русскому военному морскому уставу. Вельможа просиял и выразил благодарность, но просил оказать такую же почесть и другому чиновнику, уполномоченному губернатора, когда он вступит на корабль. Желание его было исполнено. Свита обоих чиновников состояла более чем из тридцати человек. Одних переводчиков, знающих голландский язык, было шесть, но для перевода призывались только три старших из них. Посланник пригласил уполномоченных и переводчиков занять места на диване. Уполномоченные уселись, подогнув по обыкновению ноги под себя. Переводчики остались стоять. Через минуту в каюту посланника вошли японские служители, поставили перед каждым уполномоченным по одному небольшому длинноватому лакированному ящику с курительными трубками и маленькую жаровню с горящими угольями для раскуривания табака. Переводчики принесли с собой изящные лакированные ящички, в которых находились бумага, кисти, тушь и другие письменные принадлежности. С ними они расположились на полу. У младшего чиновника был в руках сверток бумаги, на котором он записывал все, что говорилось. То же делали и старшие переводчики. Начались переговоры с уполномоченными.