Сергей Лозунько - «Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война

Сами же поляки испытывали чувство полного удовлетворения оттого, что московские переговоры срываются. Лукасевич, не на шутку рассердивший Даладье, в своей телеграмме на имя Бека от 18 августа не скрывал радости: из-за непреклонной позиции Польши, отказывающейся обеспечить пропуск РККА по своей территории, в Москве «имеют место формальные заседания, бессодержательные и несущественные» [682] Документы и материалы кануна Второй мировой войны. 1937–1939, с. 308. .

Польская пресса занималась диффамацией московских переговоров. При этом с подачи польских властей были инспирированы лживые слухи со ссылкой на «осведомленные источники», что переговоры тормозятся из-за якобы советских требований к Англии и Франции оказать помощь СССР против Японии. По этому поводу было даже распространено специальное опровержение ТАСС: «В последние дни польские газеты „Польска збройна“, „Экспресс поранны“, „Курьер варшавски“ опубликовали сообщение о разногласиях, возникших в ходе переговоров в Москве между советской военной делегацией, с одной стороны, и французской и английской военными миссиями — с другой, в связи с тем, что СССР якобы требует военной помощи Англии и Франции на случай войны на Дальнем Востоке. ТАСС уполномочен заявить, что это сообщение является сплошным вымыслом от начала до конца, а существующие на самом деле разногласия касаются совсем другого вопроса и не имеют никакого отношения к вопросу о Дальнем Востоке» [683] «Известия», 20 августа 1939. . Уж в Варшаве-то прекрасно знали причину даже не разногласий (ибо, как мы отмечали, в Лондоне и Париже признавали справедливость советских требований), а трудностей, которые возникли на пути заключения трехсторонней военной конвенции!

Маршал Рыдз-Смиглы раздает самоуверенные интервью — мол, «Польша готова обойтись и без союзников»! [684] ДВП СССР, т. 22, кн. 1, с. 637–638. .

Да что там — вместо того чтобы подумать о спасении себя самой и привлечении для этого как можно большего числа участников, Польша другим готова была давать военные гарантии! Официоз разглагольствовал «о недопустимости принятия гарантий для Прибалтики» (имеется в виду — гарантий со стороны Англии, Франции и СССР). Одновременно послов прибалтийских государств в Варшаве обрабатывали на предмет «недопустимости появления Красной Армии на территории Восточной Европы».

Польша сама бралась «курировать» этот регион, в связи с чем в те тревожные дни в Варшаве не придумали ничего лучше, как вернуться к обсуждению старой идеи антисоветского блока от Балтики до Черного моря. Вопрос ставился «об объединении Эстонии, Латвии и Литвы под высокой рукой самого сильного славянского государства — Польши, единственно могущей защищать интересы остальных как от Германии, так и от СССР» [685] Там же, с. 638–639. .

Как видим, витавшие в облаках поляки совершенно утратили чувство реальности. В Варшаве, судя по всему, вообще не понимали, что происходит. Польское руководство даже не поняло, что и Англия с Францией, несмотря на то что дали Польше гарантии, начали мало-помалу списывать своего «союзника» со счетов.

Так, советский полпред в Польше Шаронов вполне резонно обратил внимание на то, что Англия и Франция не спешат давать Польше займы на вооружение. Так, англо-польские переговоры «о финансовой помощи скандально провалились, и восьмимиллионный заем был дан, чтобы не продемонстрировать взаимное недоверие, алчность поляков и сдержанность покупателей. Польская пресса почти не скрывала своего недовольства, и правительство должно было опубликовать специальное коммюнике и инспирированные статьи с целью хотя бы отчасти ослабить тяжелое впечатление от этой неудачи».

Французы дали еще меньше — 60 млн. злотых, т. е. примерно $1,25 млн. (по курсу того времени). Как прокомментировал Шаронов, эта цифра «показывает только символическую, но не действительную помощь союзнику» [686] Там же, с. 637–638. . Т. е. Англия и Франция не хотели попусту тратить деньги на такое безнадежное предприятие, как Польша.

Но и из этого Варшава никаких выводов не сделала.

19 августа 1939-го подписано Кредитное соглашение между Союзом Советских Социалистических Республик и Германией — явный сигнал о том, что бесплодные переговоры с Западом ведут Москву к договоренностям с Берлином.

В Польше, конечно, из этого факта не сделали никаких выводов. Впрочем, данный сигнал не сразу расшифровали даже англичане. Так, временный поверенный в делах Франции в Великобритании Камбон будет телеграфировать Бонне, что, по мнению Стрэнга, советско-германское кредитное соглашение не следует рассматривать «как изменение советской позиции по отношению к нам» (т. е. к Западу). Стрэнг, сообщал французский дипломат, «расценивает подписание скорее как маневр с целью произвести впечатление на Францию и Великобританию и заставить их принять все условия СССР» [687] Год кризиса. 1938–1939. Телеграмма временного поверенного в делах Франции в Великобритании Р. Камбона министру иностранных дел Франции Ж. Бонне, 21 августа 1939-го. . Однако на следующий день после этой телеграммы последовало сообщение в советской печати о советско-германских отношениях: «После заключения советско-германского торговокредитного соглашения встал вопрос об улучшении политических отношений между Германией и СССР» [688] «Известия», 22 августа 1939 г. .