Василий Васильев - И дух наш молод

Делегаты увозили на фронт в свои гарнизоны не только уверенность в том, что на Путиловском и других заводах рабочие честно трудятся, но и сомнения в необходимости продолжения войны.

В заводских комитетах (заботилась об этом и паша группа) делегатов снабжали большевистской литературой, пачками "Правды", листовками. Фронтовики (с некоторыми из них я впоследствии встречался) уезжали с твердым убеждением: буржуазии верить нельзя, надо прислушиваться к голосу рабочих, большевиков.

Так потерпела неудачу попытка буржуазии (одна из первых, но отнюдь не последняя) посеять распри между рабочим классом и армией. Нет худа без добра. Как говорят немцы, из каждого свинства можно выкроить кусочек ветчины.

"Ветчина" на этот раз оказалась весьма весомой Связи рабочих с армией стали еще крепче. В Петрограде родилась новая форма солдатско-рабочего братства: полки гарнизона самочинно (теперь бы мы это назвали шефством) прикреплялись к заводам. Так, Выборгская сторона побраталась с 1-м пулеметным полком, обувная фабрика "Скороход" - с волынцами, наш Измайловский полк и Павловский - с Путиловским заводом. Рабочие и солдаты в знак единения обменивались знаменами. Под этими боевыми стягами революционной дружбы путиловцы, измайловцы и павловцы не раз выступали вместе, плечом к плечу, против контрреволюции.

"И друг наш - молот..." Дом на Новосивковской, 23. Ответственный организатор (С. В. Косиор). Исторический бильярд. Первое письмо Ленина. Главная гарантия. Без пропусков. Нашего полку прибывает. Ошибочная позиция. Скорее бы приехал Ильич...

Я готовил пулеметчиков в районной дружине и на заводах - Путиловском и "Тильмансе". 21 марта занимался с дружинниками. Ребята накануне нашли отличное место для занятий: за пушечными мастерскими, в лесу. И "пулеметным классом" стала живописная полянка. Пулемет я знал хорошо: "максима" мог разобрать и собрать с завязанными глазами. На полигоне на черных квадратах мишеней выбивал почти идеальные круги. Всему этому учил - и небезуспешно дружинников-красногвардейцев. Среди путиловцев самым прилежным учеником оказался Петя Шмаков. Кое в чем он превзошел своего учителя, оставляя на мишенях "автографы" в виде любой геометрической фигуры, а по особому заказу, так сказать, на бис - наши инициалы. Впрочем, старались все, выполняя мои приказы, наставления. Многие по возрасту годились мне в отцы, но величали меня "товарищ Васильев".

...Однажды возвращались мы домой с песней. Очень полюбилась нам в те дни популярнейшая после Февраля песня "Мы - кузнецы, и дух наш молод". Молотобоец Шмаков переиначил слова на свой лад:

Мы - кузнецы, и друг наш - молот.

Куем мы счастия ключи,

Вздымайся выше, наш тяжкий молот,

В стальную грудь сильней стучи...

Мы подхватывали:

...стучи, стучи!

Все выше взлетала песня - боевая, полная молодого задора и веры:

И после каждого удара

Редеет мгла, слабеет гнет,

И по полям земного шара

Народ измученный встает, встает, встает!

Ребята разошлись по домам, а я - в райком. Вот и знакомое здание. Небольшой одноэтажный домик с крылечком, с двумя окнами, выходящими на улицу. Как всегда, полон людей. Двери - настежь. Не закрываются ни днем ни ночью. Дом на Новосивковской - бывший трактир - стал своего рода политическим клубом Нарвской заставы. Приходили сюда не только члены партии, боевики-дружинники, но и беспартийные рабочие, сочувствующие большевикам, старики и молодежь, мужчины и женщины. Забегали сюда и ребятишки. Голодные, в рваной обувке, в залатанных пиджаках с отцовского плеча или в маминых кофтах, но веселые, задорные, смелые до отчаяния, готовые по первой просьбе отправиться в люобой конец района, города с поручением или запиской.

Собирались обычно в самой большой комнате. Все ее убранство - бильярд (он достался райкому в наследство от трактира) да несколько колченогих стульев и простых неструганых скамеек вдоль стен. Как не похоже это на картины, которые можно было наблюдать здесь совсем недавно.

Где раньше звучали пьяные песни, похабщина, где в хмельном угаре обида, подогретая вином, нередко приводила к кровавым дракам, теперь царили трезвость, строжайшая дисциплина.

Кроме большой комнаты (зала) были еще две боковушки. В одной сидел секретарь-казначей. В другой принимал посетителей, беседовал с представителями заводских и военных большевистских организаций секретарь райкома, как тогда говорили, ответственный организатор района. В руководящую тройку райкома входил еще и член бюро.