Василий Васильев - И дух наш молод

- Товарищи! - рыкнул он, аж стекла задрожали. - Что же мы делаем? Вчера немцы перешли в наступление.

Толпа загудела:

- Вранье! Не посмеет немец. На всякую беду страху не напасешься.

Артиллерист продолжал, покрывая своим зычным голосом гул и крики толпы:

- Ленин прислал большевиков, чтобы они нам, дуракам, разъяснили, что происходит, как нам дальше быть: домой на печку к бабам разъезжаться или революцию от беды, от гибели боронить. А мы их, как шпионов, до полусмерти избили.

- Туды твою в бога Христа мать! - гаркнул пожилой солдат. - Кто кричал, что они шпионы? Ну-ка, признавайся, выходи на круг.

В ответ молчание. Охотников "признаваться" что-то не нашлось.

Нас немедленно и даже как-то торжественно освободили. Уже без конвоя, скорее в сопровождении почетного караула из доброго десятка активистов, мы снова оказались на перроне.

Корчагин, выступая второй раз, ни словом не обмолвился об инциденте, который чуть не стоил ему и всей нашей группе жизни, рассказал о немецком наступлении. Напомнил:

- Перед лицом смертельной опасности нужна дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина. На повестке дня теперь может стоять только один вопрос: как остановить армию кайзера, спасти революцию.

Не прошло и часа, как на перроне выстроился готовый к отправке на фронт сводный (из двух эшелонов) революционный отряд. Нашего спасителя-артиллериста избрали командиром, а комиссаром - Корчагина. Под вечер отряд отправился в сторону Пскова.

Вместе с Корчагиным на фронт ехали наши товарищи - Волокушин и Белихин. Мне и Семенюку Корчагин приказал немедленно возвратиться в Петроград, доложить обстановку.

20 февраля старшие групп собрались у Н. И. Подвойского. Тут я встретил своих старых друзей по предоктябрьским и октябрьским боям. Помню С. Я. Аллилуева - электрика, А. М. Любовича - солдата Кексгольмского полка, О. П. Дзениса - из Павловского, Я. М. Рудника - из Финляндского.

Никто никаких докладов не делал. Ограничились короткими сообщениями о том, что на какой станции произошло. Подвойский вышел ненадолго, а возвратившись, сказал, что всех нас приглашает на беседу Владимир Ильич. В кабинете мы застали Я. Свердлова, Ф. Дзержинского, А. Смирнова. Владимир Ильич показался мне крайне уставшим. Видно, сказывались бессонные ночи, огромное нервное напряжение. Каждый из нас, представляясь, называл станцию, куда был командирован. Звучало это примерно так: "Васильев, прибыл со станции Дно".

Николай Ильич Подвойский сделал краткий обзор положения на фронте. Остановился на том, сколько и на каких станциях задержано эшелонов с солдатами, где именно удалось сформировать революционные отряды. По памяти назвал командиров и комиссаров вновь созданных отрядов, среди них и нашего Корчагина. Владимир Ильич что-то записывал, по ходу докладов задавал уточняющие вопросы. В первую очередь его интересовало настроение солдат. Когда я сказал, что толпа на станции Дно наверняка находилась под влиянием анархистов, он поморщился, будто от зубной боли:

- Вы, товарищ Васильев, явно преувеличиваете роль и влияние анархистов. Дело, думается, не в них, а в общем настроении уставших, да, да, смертельно уставших от войны солдат. Человек с ружьем в массе своей еще не разобрался до конца, что и как надо защищать. Неразбериху, сумятицу враги используют по-своему, - продолжал Ильич. - И не только анархисты, но и переодетые офицеры, агенты контрреволюции.

Спросил о численности отряда, сформированного на станции Дно. Я сказал:

- Что-то около девятисот штыков.

- Нельзя ли, - услышал я в ответ, - поточнее? Нам нужна абсолютно точная информация.

Владимир Ильич внимательно выслушал всех товарищей.

- Положение, - подвел он итоги краткому совещанию, - крайне опасное. Задержать продвижение немецких частей, разбить их передовые силы - в этом сейчас главная задача. Нужны командиры, отлично знающие военное дело. Этим придется заняться, и незамедлительно, товарищам Работенко, Дзенису, Васильеву. Отправляйтесь, - сказал нам в напутствие Владимир Ильич, - в надежные революционные полки: Волынский, Павловский, Измайловский. Подберите среди унтер-офицеров, прапорщиков, пользующихся доверием солдат, будущих красных командиров. Передайте им от имени Советской власти: революция на них надеется, ждет.

23 февраля

Когда решалась судьба революции... Бурное заседание. Встреча на хорах. Доклад Главковерха. Прозрение (Прайс и Садуль). Смотреть правде в глаза. Сплав трезвого расчета и революционной мечты.