Ольга Грейгъ: Сталин. Тайные страницы из жизни вождя народов

Когда же прояснилось, что и проект Дворца СССР останется всего лишь макетом, творцы от архитектурной революции предложили новую, не менее грандиозную идею.

В начале 30-х гг. прошел конкурс на проект Дворца Советов (1931–1933), всего на нем представили 160 работ. За основу был принят проект Бориса Иофана, одесского еврея, окончившего Высший институт изящных искусств еще до революции и затем прошедшего курс в школе инженеров в Риме. Вернувшись на Родину, он тут же предложил свои услуги новой власти, а новая власть его благодарно завербовала, сделав членом Итальянской компартии.

По замыслу Иофана, символом государства рабочих и крестьян должно стать самое большое здание на Земле (не зря насмотрелся на римские шедевры). Дворец Советов высотой 415 метров был бы выше самых высоких сооружений своего времени, обойдя Эйфелеву башню и другие мировые достопримечательности. И место ему было определено достойное, знаковое – на руинах снесенного храма Христа Спасителя.

Новый монументальный памятник не столько самой революционной эпохе, сколько будущим историческим преобразованиям, нелепый своей монументальностью, архитектор пожелал увенчать символом, заменившим и веру, и Церковь, и национальное самосознание, и Господа Бога – грандиозным, в 100 метров высотой, памятником Ленину. Указательный палец красного поводыря в сторону верного пути («веГной доГогой идете, товаГищи!») планировалось вытянуть аж на целых четыре метра. Смешно, но кто-то из специалистов выяснил, что бессмертный внук Израиля Мойшевича Бланка в непогожие и пасмурные дни скрывался бы за облачностью, оставляя лицезреть наблюдателю лишь перст указующий.

И вот ведь любопытно: за сто лет до этого архитектор Александр Лаврентьевич Витберг, происходивший из семейства обрусевших шведов, вслед за манифестом Александра I пожелал воплотить идею императора о строительстве в Москве храма в честь победы русского народа в Отечественной войне 1812 года. «Да простоит сей храм многие веки, и да курится в нем пред святым престолом Божиим кадило благодарности до позднейших родов, вместе с любовью и подражанием к делам их предков» , – говорилось в высочайшем манифесте. Архитектор поставил перед собой задачу создать крупнейшее из всех существовавших в мире сооружений (высота храма до креста – 170 м, а от подножия холма – 234 м). В главном храме мира должна была воплотиться и авторская идея огромной фигуры Христа. Честолюбивые замыслы превратились в грандиозный долгострой XIX века, так никогда и не завершенный.

Но у большевиков свои гигантские замыслы и свои гигантские кумиры. И своя монументальная пропаганда, запущенная Декретом СНК от 12 апреля 1918 г. «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг, и выработке проектов памятников Российской Социалистической Революции». С ленинским декретом все памятники Руси больше не имели «исторической и художественной ценности»; кощунству воинствующих дегенератов, не обремененных никакой моралью, кроме большевистской, не было пределов.

Творческая интеллигенция, перевоспитанная в духе революции, восхищалась массовыми зрелищами «симфонии гудков», театральными постановками в честь борцов I и II Интернационала, нелепыми памятниками резидентам и агентам большевизма, мемориальными досками «павшим за мир и братство народов» и древней кремлевской стеной, превращаемой в кладбище красных бесов. Грандиозный Дворец Советов идеально вписывался в новое творческое сознание.

Со времени принятия проекта Дворец Советов на долгие годы был объявлен ударной стройкой. Строительство здания превратилось в самостоятельную хозяйственно-экономическую и научно-исследовательскую отрасль советской промышленности. К концу 1939 года были готовы фундаменты высотной части. В 1941 году в связи с начавшимися военными действиями строительство приостановили, и более уже не возобновляли. К слову: долгие годы «Дворцом Советов» называлась нынешняя станция метро «Кропоткинская». Итогом эпохальных проектов Иофана и его коллег-коммунистов стал Дворец Съездов, внедрившийся в кремлевский ансамбль (хотя для его местоположения предлагали все те же привлекательные Воробьевы горы).

В то же время, синхронно с советской, проектировалась и осуществлялась немецкая архитектурная монументальная пропаганда. Что подтверждало скрытый постулат: гигантомания – показатель тоталитарных систем, символ сильной государственной власти.