Валерий Шамбаров - Нашествие чужих. Почему к власти приходят враги

Из Северных лагерей некоторым удавалось бежать. Немногим, но удавалось. Кому-то посчастливилось добраться до финской границы. Кто-то угонял лодку и, если везло, в море подбирало не советское, а иностранное судно. Такие спасшиеся старались за рубежом привлечь внимание к происходящим на Севере ужасам. Но ничего не получалось. Свидетельства беглецов публиковали только малотиражные эмигрантские издания. Иностранцам это оказывалось не интересно. Эмигрантские организации распространяли призывы к западным фирмам бойкотировать советский лес — с доказательствами, что он оплачивается кровью и жизнями заключенных. Но уж это получалось для зарубежных бизнесменов тем более не интересно. Поставки дешевой русской древесины были слишком выгодны для них. А кровь и жизни были тоже русскими, стоило ли принимать их в расчет?

Деловые, политические, дипломатические связи Запада с большевиками развивались очень успешно. Вслед за Германией и другие державы встали на путь официального признания советского правительства. А если США его не признавали, то американские банкиры и бизнесмены прекрасно обходились и без этого. После Генуи большевиков пригласили на Гаагскую, Лозаннскую международные конференции. И 10 мая 1923 г. эмигранты предприняли самую радикальную попытку «разбудить» мировую общественность. В Швейцарии был убит В. В. Воровский — один из тех, кто вместе с Парвусом, Ганецким, Ашбергом и пр. ведал тайными связями партии. Он стал полпредом в Италии, возглавлял в Лозанне советскую делегацию. Убили его Конради и Полунин, сотрудники Российского Красного Креста. Именно в эту организацию стекались свидетельства о зверствах красного террора. И два молодых человека специально пошли на громкий теракт, чтобы привлечь всеобщее внимание к событиям в России.

Конради и Полунин выступали как одиночки, но в тесном контакте с ними действовал лидер октябристов А. И. Гучков, подключились и другие эмигрантские организации. Были привлечены прекрасные адвокаты. Когда над террористами начался суд, защита превратилась в обвинение. Были представлены многочисленные свидетельства и документальные доказательства преступлений большевиков (в ходе сбора и систематизации этих доказательств была написана знаменитая книга С. П. Мельгунова «Красный террор в России» [103]). Расчет строился на том, что такой процесс будет широко освещать пресса. И неужели мир не дрогнет, неужели не ужаснется? Неужели не произойдет поворот в общественном сознании?

Доказательства и впрямь были настолько красноречивыми, что суд с триумфом оправдал обвиняемых. Но вот с мировым «общественным мнением» ничегошеньки не произошло. Сказалась общая закономерность манипуляций сознанием. Любое мельчайшее событие можно раздуть до непомерной величины. И любое крупное событие можно «затереть». В зависимости от того, что требуется силам, владеющим средствами массовой информации. Мир не дрогнул, не ужаснулся. И продолжил выгодные операции по грабежу России.

И все же масштабы зверств стали заметно сокращаться. Однако связано это было не с заграничными влияниями, а со сменой советского руководства. Нет, Сталин, конечно же, не был добреньким гуманистом. Продолжая линию Ленина (или считая, что продолжает), он признавал необходимым и закономерным уничтожение врагов революции. Но именно врагов. А террор в тех формах, в которых он внедрялся Свердловым и развивался Троцким, дошел до полного беспредела. И Сталин принялся наводить порядок. Пока — просто порядок. В чем, кстати, нашел деятельного союзника и помощника в лице Дзержинского. Удивительно? Только на первый взгляд. Дзержинский, как и Сталин, был человеком жестоким, но в пределах того, что считал революционной «целесообразностью». А в сложившейся системе двойных и тройных подчинений, личных покровительств, коррупции разные ветви карательного аппарата действовали уже фактически бесконтрольно.

Факты вскрывались самые вопиющие. Так, в Киеве была арестована чекистка Ремовер. В коридорах ГПУ она выбирала жертвы — из случайных людей, пришедших в это учреждение по каким-то делам, из вызванных свидетелей, из родственников, явившихся похлопотать за арестованных. Ремовер требовала от человека идти с ней, приводила в подвал, раздевала и убивала. И в общем потоке расстрелов, в массе вывозимых трупов ее «самодеятельность» долго оставалась незамеченной! А затерроризированные киевляне не смели поинтересоваться судьбой близких, ушедших в ГПУ и не вернувшихся. Поэтому к моменту, когда ее пристрастия обнаружились, Ремовер успела уничтожить более 80 человек [103]. Всплывали и другие случаи убийств, беззаконных арестов, грабежей. Снова и снова повторялись скандалы с информацией о пытках, изнасилованиях.