Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1916 год. Сверхнапряжение

Успех под Эрзерумом был развит новыми достижениями. Преследование отступавшего противника продолжалось еще восемь дней и остановилось со взятием города Битлис. В этот момент русским войскам в основном противостояли уже не турки, а курды 76. «Весь район до Мушской долины, – вспоминал участник наступления, – был покинут жителями, и селения их были разрушены. Морозы стояли очень сильные, а снег достигал высоты человеческого роста. Противник сопротивлялся слабо, но борьба с природой и бездорожьем отнимала все силы людей» 77. Положение усугублялось отсутствием продовольствия, фуража, топлива 78. В ночь на 19 февраля (4 марта) штыковой атакой в метель и пургу русские войска овладели городом Битлис. В городе было захвачено 20 новейших крупповских орудий 79. Ни мороз, ни бездорожье, ни глубокий снег не остановили русскую атаку. Внезапным штыковым ударом шедшая в трех колоннах пехота овладела позициями на горах вокруг города, вслед за этим на позиции под городом ударила кавалерия. Ранним утром город был уже в руках русских 80. В плен попало 5 тыс. человек. Серьезного сопротивления не было – очевидно, никто не ожидал атаки в таких условиях: потери штурмующих были незначительны – не более 25 человек 81. 4 (17) марта в 90 км от Эрзерума был взят город Мамахатун, 44 турецких офицера и 770 солдат попало в плен, 5 орудий, пулеметы и обоз стали добычей русских войск 82.

После воины люди в эмиграции, патронировавшие «отечественному производителю», начали создавать легенду об особой ответственности военных за уступчивость промышленникам. Скандалы, которыми зачастую сопровождалось получение сверхприбыли, были немалым вкладом в пропаганду социалистов. «Справедливость требует признать, – отмечал Карел Крамарж, – что агитация среди рабочих была очень облегчена баснословными, как выражались, военными барышами. В этом отношении военная администрация и военная промышленность повсеместно повинны в тяжелых грехах. Довоенная бережливость финансового ведомства встречала презрение. Деньгами швырялись. Военные, по незнакомству с делом, а иногда и по другим, менее извинительным, причинам, назначали цены, которые промышленникам до войны и не снились. Чем более настоятельна была потребность, тем более высокую цену они давали, думая таким путем обеспечить поставку товаров» 1.

Основным источником информации для Крамаржа, проведшего большую часть военных лет в австрийской тюрьме, был П. Н. Милюков и близкие ему люди. На деле все обстояло несколько по-другому. Военные заказы действительно становились лакомым средством извлечения высоких доходов для частной промышленности. Значительная часть населения страны, особенно городского, не бедствовала. Свидетельством тому можно считать постоянный рост вкладов в сберегательные кассы. Уже за первый год войны он составил 1,75 млрд руб. С 1 августа 1915 по 1 февраля 1916 г. вклады выросли еще на 1,8 млрд руб., в целом же с 1 августа 1914 по 1 февраля 1916 г. они выросли более чем на 3,5 млрд руб., то есть их среднемесячный военный прирост составил около 185 млн руб. Расходы бюджета на войну были неслыханно высоки. По исчислению министра финансов, только за первую половину 1914 г. года они достигли 1,657 млрд руб., за 1915 год – уже 8,931 млрд руб., а на 1 января 1916 года – до 10,588 млрд руб. Если в начале войны каждый день военных действий обходился России в 8 млн руб., то в конце 1915 года ежедневные военные расходы достигли 31 млн руб. 2

Уже в сентябре – октябре 1914 г. шестнадцать крупных заводов России получили первые заказы на 7,7 млн трехдюймовых снарядов на сумму 89 млн руб. Условия контрактов были очень выгодными – заводы получили свыше 12 млн руб. бесплатной дотации на оборудование предприятий, 65 % стоимости заказа выплачивалось авансом 3. Самый мощный завод империи – Путиловский – получил станки из Англии и Германии для производства 3-дюймовых шрапнелей примерно за месяц до начала войны. Шрапнельные мастерские были готовы на четвертый месяц войны, и основные силы завода были брошены на ее производство. О его масштабах можно судить по следующим цифрам: в первый год производства шрапнелей было произведено на 25 млн руб., а орудий и лафетов – только на 23 млн руб. 4

Русский шрапнельный снаряд, весьма эффективный в условиях мобильной войны, при применении против открытых целей на расстоянии в 2 и менее км был абсолютно бессилен против самых незначительных укрытий (из-за слабого вышибного заряда – всего 85 г пороха) и земляных насыпей – на расстоянии 4 км от его пуль успешно укрывала даже насыпь в 60–70 см 5. Ясно, что в условиях окопной войны армия нуждалась в другого рода снарядах, но частная промышленность не была заинтересована в других заказах. Маниковский вспоминал: «.. именно 3-дюймовая шрапнель и была тем первым лакомым куском, на который оскалились зубы всех шакалов, для которых, кроме легкой наживы, нет на земле ничего святого и у которых, к великому несчастию для России, оказывалось подчас немало сильных покровителей.» 6Эти люди, зачастую не столь компетентные в технических вопросах, обладали одним преимуществом – уверенностью в собственной правоте. «Русским промышленникам были поставлены неприемлемые условия», – утверждал Милюков, убежденный в недееспособности правительства и его представителей 7.