Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1917 год. Распад

Уже 29 августа (11 сентября) Временное правительство известило фронт и тыл телеграммой: «Мятежная попытка генерала Корнилова и собравшейся вокруг него кучки авантюристов остается совершенно обособленной от всей армии и флота. Главнокомандующие фронтами, за исключением главнокомандующего Юго-Западным фронтом Деникина, остались верными Временному правительству, призвав к тому же вверенные им войска» 44. Даже войска, направленные Корниловым на столицу, и их командиры все более и более теряли представление о происходившем. Они попросту не понимали суть конфликта между Главковерхом, военным министром и главой правительства 45.

Утром 29 августа (11 сентября) получивший приказание Главковерха вступить в командование 3-м конным корпусом генерал-майор П. Н. Краснов не смог принять его от Крымова: с его распоряжениями он познакомился по пути на станцию Дно, куда отправился вместе с генералом Д. П. Багратионом для того, чтобы разобраться в ситуации. Сделать это было очень непросто: «Приказ Крымова говорил о том, что делать, когда Петроград будет занят, какой дивизии занять какие части города, где иметь наиболее сильные караулы. Все было предусмотрено: и занятие дворцов и банков, и караулы на вокзалах, железной дороге и телефонной станции, в Михайловском манеже, и окружение казарм, и обезоружение гарнизона – не было предусмотрено одного – встречи с боем до входа в Петроград. Сам Крымов был в Пскове, но собирался мчаться дальше в самый Петроград, впереди своих войск» 46.

В результате в полной неразберихе было принято решение из 86 эскадронов и сотен корпуса и Туземной дивизии двинуть в направлении на Павловск и Царское Село одну бригаду, которая столкнулась на подходе к ним с отрядами революционных солдат и красногвардейцев. Особой стойкостью оборона не отличалась, но дело решила масса. Восемь сотен неполного состава просто не могли добиться успеха и отошли. «Вместо того чтобы бить кулаком, – вспоминал Краснов, – ударили пальчиком – вышло больно для пальчика и нечувствительно тому, кого ударили» 47. 29 августа (11 сентября) на военное положение была переведена Москва с прилегающим к ней уездом, Керенский и Савинков подписали приказы об аресте и последующей отдаче под суд «за мятеж» генералов Л. Г. Корнилова, А. С. Лукомского, С. Л. Маркова, В. Н. Кислякова 48. Части, которые по плану должны были двигаться на Петроград, застряли без движения, рассредоточенные вдоль железной дороги. Не обеспеченные надежной связью, продовольствием и водой, они легко стали переходить к контактам с местным населением, среди которого находилось немало пропагандистов. К вечеру командиры начали утрачивать контроль над подчиненными, которые все больше стали сомневаться в законности своих действий. Как выяснилось, никакого выступления большевиков в столице не было, и, следовательно, офицеры обманывали солдат 49.

30 августа (12 сентября) Керенский назначил себя Главковерхом, а Алексеева – начальником своего штаба 50. Вступая в должность, победитель явно надеялся выполнить, хотя бы частично, программу поверженного врага по восстановлению контроля над армией. Утром этого дня перспективы выступления Корнилова были уже более или менее ясны, и поэтому в первом приказе нового Верховного главнокомандующего чувствовались нотки торжества победителя: «Вступая в верховное командование всеми вооруженными силами Государства Российского, я заявляю о своем полном доверии всем чинам армии и флота, генералам, адмиралам, офицерам, солдатам и матросам, вынесшим на своих плечах тяжкое испытание последних дней. Полугодовой опыт свободной жизни не мог не убедить каждого, что всякие крайние, неразумные требования, неисполнимые в данную минуту, откуда бы таковые требования ни исходили, приводят лишь к потрясениям государства. Пусть помнят же впредь, кто бы он ни был – генерал или солдат, что малейшее неподчинение власти будет впредь беспощадно караться. Довольно играть судьбой государства» 51.

Несмотря на эти словесные конструкции, положение все еще оставалось серьезным. В глазах значительной части армии Керенский оставался сомнительной фигурой. Да, он получил реальную поддержку со стороны набирающего силы левого лагеря, но она была оказана только в борьбе против Корнилова. Перспективы опоры на Советы в будущем становились для Керенского все более туманными. С другой стороны, министр-председатель уже никак не мог рассчитывать на поддержку правых. Оставалось подтверждать свои слова о сильной власти арестами, тем более что их требовали провести временные союзники правительства. Совет солдатских и рабочих депутатов города Луги вошел в контакт с казаками стоявшего здесь отряда и договорился об аресте Крымова, как только будет получен приказ правительства. Вечером 30 августа (12 сентября) такой приказ был получен, и Крымов был арестован 52.