Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1917 год. Распад

Внимание союзников привлекала всего лишь одна кандидатура: «Корнилов был человеком сильной воли и лучшим из всех имевшихся в виду кандидатов. Он пользовался поддержкой казаков, которых насчитывалось до 1000 эскадронов по 150 человек в каждом. Керенский боялся крови и позволял событиям плыть по воле волн к анархии. Вооруженной силы 10 тысяч солдат, оставшихся верными правительству, было бы достаточно, чтобы подчинить Петроград, являвшийся главным источником беспорядка. Если бы Керенский предложил сепаратный мир, он, несомненно, имел бы огромное большинство населения за собой. Что же касается некоторых видных русских генералов, то Алексеев был военным теоретиком и не годился в момент кризиса; Брусилов был политиком; Каледин, командующий 8-й армией, являлся одним из лучших генералов и был выбран донскими казаками своим начальником» 51.

В результате, когда необходимость наведения дисциплины в войсках стала вопиюще очевидной, 31 июля (13 августа) 1917 г. на пост Верховного главнокомандующего был назначен Л. Г Корнилов. После провала июльского наступления ему удалось несколько улучшить состояние армии путем введения жестких мер: заградительных отрядов и смертной казни. Фронт был стабилизирован 52. Поведение Брусилова, по свидетельству В. И. Гурко, только лишь способствовало потере популярности, столь сильной в конце 1916 – начале 1917 г., прежде всего, среди офицерского корпуса. Теряя поддержку этих людей, он не приобретал симпатии солдат, оставаясь для них чужим. Поэтому об отставке генерала никто не сожалел 53. По меткому замечанию Деникина, Алексеев протестовал, Брусилов подчинялся, Корнилов требовал 54. Все главнокомандующие различались в методах, но были единодушны в желании конечного результата – восстановления дисциплины и, следовательно, боеспособности армии. Но результатов добиться не удалось никому.

Впрочем, сделать что-либо Корнилову было уже очень сложно. Керенский старался контролировать его действия и сразу же приступил к политике «сдержек и противовесов». На всякий случай из центра событий был удален и Николай II. В ночь с 31 июля на 1 августа (с 13 на 14 августа) бывший император вместе с семейством был отправлен из Царского Села в Тобольск, куда Романовы прибыли 7 (20) августа 55. Торжествующий победитель над новым внутренним врагом прибыл в Царское Село для того, чтобы лично проследить за отъездом императорской семьи в Сибирь 56. Столь мужественный поступок, безусловно, должен был притянуть к «старому солдату революции» внимание ее сторонников. 6 (19) августа он известил о свершившемся страну: «По соображениям государственной необходимости Правительство постановило находящихся под стражей бывшего императора и императрицу перевести в место нового пребывания. Таковым местом назначен город Тобольск, куда и направлен бывший император и императрица с соблюдением всех мер надлежащей охраны». Согласно заявлению, дети и приближенные последовали за императорской четой «по собственному желанию» 57. Насилие против них еще не стало популярным.

Керенскому необходимы были симпатии, особенно после поражения «его» наступления. Заботясь о собственной популярности, он не забывал о необходимости борьбы с Корниловым. Несколько уравновешивало нового Главковерха назначение управляющим Военным министерством Б. В. Савинкова, который должен был бы настолько же импонировать армейским низам, насколько раздражать генералитет. Последнее вполне удалось. «Со вступлением Корнилова в должность Верховного главнокомандующего в армии стала ощущаться крепкая рука. Начальники, почувствовав за собою поддержку сверху, приободрились и стали увереннее, солдаты подтянулись. Целым рядом приказов власть войсковых комитетов была ограничена и введена в известные рамки» 58. Алексеев, старавшийся способствовать сплочению офицерского корпуса, создал офицерский союз 59.

Локкарт считал, что большевистская революция была неизбежна, пока Россия оставалась в войне. Даже если бы Керенскому удалось расстрелять Ленина и Троцкого, появился бы другой антивоенный лидер 60. То, что попытка ввода военной диктатуры опоздала на три года, не подлежит сомнению. Однако дело как раз и состоит в том, что Керенский и не попытался даже реально способствовать упрочнению государственной власти. Очевидно, жизнеспособность тех или иных ее институтов и особенно армии просто пугала его, и он сознательно ослаблял контроль генералитета над ней постоянной ротацией командных кадров. Именно здесь он видел наибольшую угрозу своему положению, так как в собственном потенциале вождя не сомневался.