Олег Айрапетов - Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1917 год. Распад

Союзники смотрели на эти процессы, которые шли в России, с опасением. «Расправы Керенского с русскими генералами, которых он третировал с пренебрежением, постоянно перемещал с одного командования на другое, – вспоминал русский дипломатический представитель в Англии, – введение в армии комитетов, систематическое уничтожение дисциплины давали представителям союзных армий полное основание опасаться распада армии» 59. Но Керенский этого не опасался. Судя по всему, не боялся этого и его предшественник. В своем прощальном интервью Львов высказал полное убеждение в том, что скоро все закончится очень хорошо. По его убеждению, уверенность в будущем была полностью оправдана. «Особенно укрепляют мой оптимизм, – заявил он, – события последних дней внутри страны. Наш глубокий прорыв на фронте Ленина имеет, по моему глубокому убеждению, несравненно большее значение для России, чем прорыв немцев на нашем Юго-Западном фронте» 60.

Судя по действиям правительства, оно уже считало этот прорыв на «домашнем фронте» окончательной победой. 10 (23) июля следователь по уголовным делам П. А. Александров получил предписание прокурора Петроградской судебной палаты Н. С. Каринского приступить к производству следствия «о восстании 3–5 июля» 61. При этом практически одновременно начался процесс освобождения ряда видных большевиков и их сторонников. Так, например, 11 (24) июля из-под ареста был освобожден О. М. Нахамкес (Ю. М. Стеклов) 62. Он был арестован после июльских событий контрразведкой за активное участие в подготовке мятежа. Вел он себя вызывающе, так как не сомневался в том, что будет освобожден, что и произошло при активнейшем участии Чхеидзе 63. 12 (25) июля на свободу были отпущены 51 из 67 арестованных членов делегации Балтийского флота 64. В тот же день правительство потребовало от населения Петрограда и уезда провести разоружение в трехдневный срок, обещая, что с 16 (29) июля будет рассматривать владение боевым огнестрельным и холодным оружием как хищение 65. Разоружение было далеко не столь интенсивным, в отличие от освобождения. К концу августа было освобождено свыше 140 человек, арестованных по делу о попытке государственного переворота 66.

Настроения фронта и столицы были совершенно разными. 11 (24) июля комиссар армий Юго-Западного фронта Савинков, его помощник В. П. Гобечиа и комиссар 11-й армии М. М. Филоненко потребовали введения на фронте смертной казни «тех, кто отказывается рисковать своею жизнью для Родины за землю и волю» 67. Даже Брусилов поддержал это требование, правда, сделал он это в своей осторожной и двусмысленной манере. Поблагодарив Савинкова «как гражданин», он заявил о том, что «разделяет» его мнение 68. Генерал оставался верным себе. Единственное, что он позволил в эти трудные дни, – издать 10 (23) июля приказ о запрете митингов и собраний на фронте 69.

Трезвые оценки и опасения перед неминуемой катастрофой уже громко раздавались в прессе. Одна из статей «Русских Ведомостей» вышла с весьма симптоматичным заголовком – «Доигрались». Ее автор подводил итоги достижениям нового строя: «Несмываемый позор на фронте, жестокий урок в Петрограде – таковы результаты четырех месяцев революции, таков итог русской свободы. А в перспективе – неизбежный и быстрый развал, распад всех государственных спаек, полная анархия, крушение всей революции» 70.

Керенскии спешил воспользоваться новым положением и на фронте, и в столице. 12 (25) июля Временное правительство восстановило на время войны смертную казнь через расстрел. Она вводилась за следующие преступления: военную и государственную измену, побег к неприятелю, бегство с поля сражения, самовольное оставление своего места в бою, уклонение от участия в бою, подстрекательство к сдаче, бегству или уклонению от сопротивления противнику, сдача в плен без сопротивления, самовольная отлучка из караула в виду неприятеля, насильственные действия против начальников из офицеров и из солдат, сопротивление к исполнению боевых приказов и распоряжений, явное восстание и подстрекательство к нему, нападение на часового или военный караул, вооруженное сопротивление, умышленное убийство, изнасилование, грабеж, шпионаж. Все эти преступления карались смертной казнью только в «войсковом районе армий» 1, вводились они только «для военнослужащих за тягчайшие преступления» и по приговору военно-революционных судов, которые должны были формироваться при равном представительстве солдат и офицеров (по 3 представителя) 2.