Борис Соколов - Чудо Сталинграда

Следует сказать, что жуковское оперативное искусство – это превосходство в силах в 5–6 раз, иначе он не будет браться за дело, он не умеет воевать не количеством и на крови строит свою карьеру.

Он боялся даже в таких условиях, когда Ватутин сосредоточил на узком фронте танковую армию тов. Романенко (5-ю танковую. – Б.С.), два совершенно свежих танковых корпуса, 3-ю ударную общевойсковую армию тов. Кузнецова (в действительности В. И. Кузнецов командовал 1-й гвардейской армией Юго-Западного фронта. – Б.С.), 21-ю общевойсковую армию, несколько отдельных танковых бригад, кавалерийский корпус и много других частей усиления. С такой силищей трусил, хотел, чтобы войска Сталинградского фронта оттянули на себя силы противника. Вот когда Жуков показал свою шкуру».

Насчет того, что разведение по срокам начала наступления Сталинградского и Юго-Западного фронтов на два дня вместо одного сделало бы поражение германских войск под Сталинградом еще более сокрушительным, Еременко был абсолютно прав. Немецкие историки и мемуаристы после войны документально подтвердили, что в случае задержки атаки войск Сталинградского фронта еще на одни сутки, все немногочисленные резервы 6й армии и группы армий «Б» были бы уже введены в бой против соединений Юго-Западного и Донского фронтов и не успели бы вернуться для противодействия атаке Сталинградского фронта.

Хотя вряд ли это принципиально повлияло бы на ход событий, разве что уменьшило бы потери Сталинградского фронта при прорыве обороны противника.

И относительно жуковского пренебрежения к потерям подчиненных ему войск, готовности делать карьеру на крови собственных солдат Еременко не ошибался. Правда, иначе не воевали и другие советские генералы, включая самого Андрея Ивановича. Если бы Сталин действительно считал плохим руководством то, которое вело к большим потерям, то ни один командующий фронтом не продержался бы на своем посту больше месяца.

Жуков вместе с Василевским в качестве представителей Ставки готовили контрнаступление под Сталинградом. Правда, по мнению Рокоссовского, представители Ставки больше мешали, чем помогали командующим фронтами: «Представителям Ставки и начальнику Генерального штаба… следовало находиться именно в Ставке, у руля управления всеми вооруженными силами, где вырабатывались и принимались основные решения на действия войск, а не отрываться от своих прямых обязанностей выездами в войска. Доложив о вступлении в командование войсками фронта, я попросил предоставить мне возможность командовать войсками непосредственно. Крепко поддержал меня в этом Маленков, заявив Жукову, что моя просьба вполне обоснована, а потому действительно им сейчас здесь делать нечего. В тот же день они улетели в Москву». Хоть и был Георгий Константинович заместителем Верховного, но своему тезке Георгию Максимилиановичу перечить не рискнул – как-никак, член ГКО, пользовавшийся особой благосклонностью Сталина, будущий официальный преемник вождя.

В канун Нового 1970 года Еременко писал одному из сослуживцев: «Жуков Г. К. в своей книге «События и размышления» (очевидно, «Воспоминания и размышления». – Б.С. ) все победы аккумулирует на себя, где он – там и победа. Почитаешь его книгу, где он описывает Сталинградскую битву, и диву даешься, как умеют люди подтасовывать события и подносить читателю такую несусветную ложь.

Мы знаем, что Жуков приезжал под Сталинград (в Сталинграде он не был, там стреляли) и сидел с Маленковым в отрытом для них блиндаже в 30 км севернее Сталинграда и оттуда пытался нам помогать. Он хотел помочь нам, он имел прямые указания от Сталина, но у него ничего не вышло, а то единственное решение, которое он принял, принесло большой вред. Он завернул к себе все резервы, которые шли в Сталинград, это нам стоило очень дорого, мы из-за этого отдали врагу Тракторный завод.

Но не в этом главное, главное в том, что он приказал моему заместителю по Сталинградскому фронту тов. Гордову построить глубокие боевые порядки.

Никто из представителей Ставки не мог вмешиваться в командование армиями Сталинградского и Юго-Восточного фронтов, тем более, что я не из тех командующих, чтобы допустить анархию в командовании и в управлении войсками подчиненных мне фронтов, чтобы кто-либо из представителей Ставки отдавал распоряжения армиям через мою голову. Такого не было, и быть не могло. Все решения, будь то наступление или крупный контрудар, либо другие боевые действия принимались только мною, и только я за своей подписью издавали соответствующие приказы и распоряжения. Все планы операций на основании моих решений разрабатывали штабы фронтов и утверждались мною…