Лев Колодный - Хождение в Москву

Поэтому все сейчас выглядит как встарь: и барабаны, и зубчатые пары, и маятник. В его диске два пуда свинца в латунной фольге, покрытой сусальным золотом. Кажется он слитком золота. Поэтому украли его в октябре 1917 года. Шесть снарядов влетели в Спасскую башню. Они продырявили циферблат, попали в шестерню, сломали стрелку, сбили цифры, погнули валы. Я знал артиллериста, командира батареи Никиту Тулякова, который добрым дедушкой в редакции рассказывал, как все происходило. По приказу большевиков его батарея Московских мастерских тяжелой осадной артиллерии заняла позицию на Яузской горке, у церкви Никиты-мученика, откуда Кремль со Спасской башней был как на ладони. Священник попытался увещевать артиллеристов:

– Тут стрелять нельзя.

– А что нужно, чтобы было можно?

– Поезжайте в духовный совет на Тверскую за разрешением.

На Тверской, за оградой бывшего музея Революции, стоит орудие Тулякова. Тулякова принимал Ленин, посадил в лагерь Сталин.

После обстрела Кремля в нем побывал епископ Нестор Камчатский, успевший издать в конце 1917 года книжку «Расстрел Московского Кремля». Он писал: «Спасская башня пробита и расстреляна. Знаменитые часы с музыкальным боем разбиты и остановлены. Остановилась стрелка часов в ту роковую минуту, когда ворвался тяжелый снаряд в стены Кремля и наложил несмываемое пятно крови и позора на это священное сердце Москвы».

В ужас пришел нарком просвещения Луначарский, который даже подал в отставку в знак протеста, Ленин успокоил его таким аргументом: «Как вы можете придавать такое значение тому или другому старому зданию, как бы оно ни было хорошо, когда дело идет об открытии дверей перед таким общественным строем, который способен создать красоту, безмерно превосходящую все, о чем могли только мечтать в прошлом». Переехав в Кремль, Ленин распорядился починить и «заставить часы агитировать за социалистическую революцию. И вместо церковной песни услышать гимн нашей республики „Интернационал“.

Фирма братьев Бутеноп запросила за ремонт большие деньги. Пришлось искать мастеров более сговорчивых. Нашелся специалист по металлу, который механизм починил. Но маятник сделать не мог. Тогда проявил себя служивший в Кремле слесарем Николай Беренс. Его отец работал у братьев Бутеноп в цехе башенных часов. Слесарь взялся изготовить маятник. Эта история послужила сюжетом пьесы Николая Погодина «Кремлевские куранты». В процесс, согласно легенде, включился глава пролетарского правительства. Узнав о задаче, которую не мог решить слесарь, вождь, якобы пользуясь известной формулой, определил вес диска и длину маятника. Так или иначе, но бляха закачалась. Ленин, пока шел ремонт, дважды поднимался на башню. Через год после обстрела куранты заиграли «Интернационал» и траурный марш «Вы жертвою пали в борьбе роковой». К тому времени перед стеной похоронили сотни погибших в «десять дней, которые потрясли мир» и позднее. Не без основания Маяковский писал:

В бой пошли «за Родину, за Сталина», с именем этого вождя падали с пулей в затылке убитые по его приговорам.

Из ворот Спасской башни впервые выехал на коне «первый красный офицер» Клим Ворошилов, командовавший парадами до начала войны. Из ворот вылетел на белом коне бывший кавалерист маршал Георгий Жуков, чтобы принять рапорт командовавшего парадом Победы маршала Рокоссовского. При Брежневе коня заменил автомобиль. Куранты исправно служили советской власти, отмерив отпущенный ей срок. Заиграли они после долгого перерыва в дни вступления Ельцина в должность президента на второй срок. Тогда колокола исполнили гимн России на музыку Глинки и здравицу из финала «Ивана Сусанина». С недавних пор колокола играют здравицу и новый гимн России, бывший гимн СССР, чья музыка была написана как гимн партии большевиков.

На одном из колоколов, виденных мной на Спасской башне, голландский мастер Клавдий Фремий из Амстердама в 1628 году отлил по краю надпись: «Хвалите его люди, хвалите все народы!» Кремль, стены и башни, дворцы и соборы, хвалить можно без угрызений совести. Что я и делаю.

По стенам и башням Кремля.Московский Кремль давно описывают и историки, и поэты. Рассматривают его со всех точек зрения, измеряют от разных точек отсчета. В плане, если смотреть с высоты, напоминает он и неправильный треугольник, и пятиугольную геометрическую фигуру с неравными углами. Кропотливый исследователь Кремля, историк и музыкант Сергей Бартенев, отмечая особенности его планировки, пишет в своей большой книге «Московский Кремль в старину и теперь», изданной по случаю 300-летия дома Романовых: «Кремлевские стены расположены в виде неправильного многоугольника – до 25 углов».