Николай Коняев - Непобежденная крепость

– Нет, я тоже ничего не знаю о прошлом Шлиссельбургской цитадели! – признался комиссар полка. – Но я обещаю тебе навести справки.

Скоро он сообщил Марулину, что крепость Орешек основана в 1323 году для защиты северо-западных рубежей России. Во время многолетней Северной войны крепость захватили шведские войска. Петр I, прорубивший окно в Европу, отбил крепость у иноземцев, назвал ее Шлиссельбургом («ключ-городом»). Позднее это название получил и левобережный посад.

Сообщение В.А. Миледина похоже не столько на справку из энциклопедии, сколько на радиограмму, сообщающую насущно необходимые для боевых действий сведения.

– Священна земля, которую мы теперь защищаем, – рассказывал Валентин Алексеевич защитникам крепости. – Будем же достойны своих героических предков, не позволим гитлеровцам топтать Ореховый остров!

И слова эти не пропадали даром.

Бойцы 1-й дивизии НКВД, защищавшие остров, впитывали их, как впитывает в себя долгожданную дождевую воду иссохшая земля.

Не так уж и много найдется в России мест, подобных этому продутому студеными ладожскими ветрами островку.

У основанной внуком Александра Невского князем Юрием Даниловичем крепости Орешек – героическое прошлое, и понятно, почему шведы так стремились овладеть ею.

За 90 лет оккупации они перевели на свой язык название крепости – она стала Нотебургом – и укрепили цитадель, но 11 октября 1702 года русские войска разгрызли шведский орех.

Петр I переименовал вставшую в истоке Невы крепость в Шлиссельбург – «ключ-город», объявляя тем самым, что этим ключом он открывает для России выход к Балтийскому морю…

Об этой истории Шлиссельбурга вспоминал и писатель-фронтовик Виссарион Саянов, побывавший в годы войны в крепости Орешек.

«Интересна судьба Шлиссельбургской крепости, или, по-старинному, Орешка, – писал он. – История ее когда-нибудь будет написана. Много любопытного прочтем мы на страницах этой объемистой книги! Далеко в глубь веков уйдет повествование… Кто только не дрался за твердыни крепости! Брал ее и Петр I. Навсегда остались памятны его твердые слова: «Зело жесток сей орех был, однако ж, слава Богу, счастливо разгрызен…»

Разгрызли Орешек и сделали в его стенах государеву тюрьму… Могучие непробиваемые стены хранят память и о несчастном Мировиче, и о не менее несчастном царе Иоанне Антоновиче, и о многих других заключенных давних времен. Потом в этой крепости стали заточать русских революционеров, плененных жестоким самодержавием.

Много героических имен вспоминалось нам прежде, когда мы думали о славном былом. Не раз я ездил в Шлиссельбург с большими экскурсиями, осматривая камеры, где проводили долгие годы заключенные, бывал и в помещении, где раньше находились квартиры злых и корыстных тюремщиков…

Росли тогда еще за толстыми стенами деревца, посаженные народовольцами. На местах, где с трудом разводили они свои крохотные огороды, теперь растут огромные лопухи…

Все это ушло далеко-далеко, а новые страницы истории Орешка снова пишутся огнем и кровью…»

Все 500 дней обороны крепости немцы не прекращали массированных артобстрелов. Круглосуточно методично обрабатывали они Орешек из дальнобойных орудий и минометов. Каждый день противник выпускал по крепости несколько сотен мин и снарядов. Кроме того, ежедневно около полудня к Шлиссельбургу подходил бронепоезд, который выпускал по крепости больше полусотни снарядов крупного калибра, а затем поспешно уходил на безопасные позиции.

Поначалу, пока бомбы не падали на головы самих немцев на берегу, пробовала работать по крепости и фашистская авиация.

Над островом все время висело бурое облако.

С наблюдательного пункта на колокольне в Шлиссельбурге немцы следили за всем, что делалось в крепости, и открывали огонь, как только замечали движение людей. По сути, гарнизон крепости день за днем, неделя за неделей не выходил из боя.

А ведь нужно было еще пополнять боеприпасы, вывозить раненых, доставлять продовольствие. И все это подвозилось с правого берега Невы. Место переправы находилось под постоянным наблюдением и обстрелом противника. Как только немцы засекали лодку, они немедленно открывали огонь из пулеметов, автоматов и минометов!

«В ненастный осенний вечер я оказался на переправе, откуда уходят к Орешку лодки, – вспоминал Виссарион Саянов. – Отсюда до крепости каких-нибудь метров триста, но проплыть это расстояние нелегко, ведь вся трасса простреливается врагом. Сегодня нам повезло… В непогодь фашистские стрелки укрылись в своих убежищах, и мы садимся в лодки, уверенные, что доберемся до крепости без особых затруднений. Гребцы устраиваются на своих местах, скидывают с себя шинели, один парень, особенно сильный, с лицом, иссеченным шрамами, снимает и гимнастерку: