Матвей Гречко - Русская история в легендах и мифах

Парсуна Ивана Грозного. XVI в.

Несколькими годами позднее Иван женил своего сына Федора на Ирине Федоровне Годуновой (именно вследствие этого брака был приближен к царю и получил боярство ее брат, Борис Годунов). А затем из толпы невест Иван выбрал себе в жены девицу Марию Нагую. Как и к прежним своим сожительницам, он к ней довольно быстро охладел и планировал отправить бедняжку в монастырь, несмотря на то, что в отличие от большинства женщин Грозного, Мария Нагая успела родить сына. Это был несчастный Дмитрий, который погиб при загадочных обстоятельствах в 1591 году в Угличе, став невольной причиной появления множества самозванцев.

В 1570 году царь приблизил к себе вестфальского авантюриста и чернокнижника Бомелиуса. В летописях этот человек упоминается как «злой волхв», хотя официально он числился лейб-медиком.

Елисей Бомелиус был сыном лютеранского проповедника из Голландии, недоучившимся медиком, практиковавшим в Лондоне и еще в Англии судимым за занятия черной магией.

В 1569 году московский посол Андрей Совин предложил Бомелиусу стать врачом русского царя. Тот с радостью переехал в Москву, где быстро стал любимцем Ивана, не столько врачуя тело, сколько насылая порчу и составляя яды. Карамзин писал: «Злобный клеветник Бомелиус составлял губительное зелье с таким адским искусством, что отравляемый издыхал в назначенную тираном минуту».

Русские ненавидели Бомелиуса и всячески пытались очернить его. В конце концов он оказался в опале. В 1579 году мага арестовали и подвергли пыткам, при которых он признался в измене.

«Его руки и ноги были вывернуты из суставов, спина и тело изрезаны проволочным кнутом; он признался во многом таком, чего не было написано и чего нельзя было пожелать, чтобы царь узнал. Царь прислал сказать, что его зажарят живьем. Его сняли с дыбы и привязали к деревянному шесту или вертелу, выпустили из него кровь и подожгли; его жарили до тех пор, пока в нем, казалось, не осталось никаких признаков жизни, затем бросили в сани и провезли через Кремль. Я находился среди многих, прибежавших взглянуть на него, он открыл глаза, произнося имя бога; затем его бросили в темницу, где он и умер».

Бомелиус долгое время играл на суевериях Ивана, поддерживал в нем страх, предсказывал бунты и измены. Он «обманул царя уверениями, что королева Англии молода и что для него вполне возможно на ней жениться».

Грозный стал писать Елизавете Тюдор, рассказывая, что изменники составляют против него заговоры, соумышляют с враждебными ему соседями, хотят истребить его со всем родом. Иван просил английскую королеву дать ему убежище в Англии и намекал на возможность брака. Елизавета отвечала, что московский царь может приехать в Англию и жить в ее владениях сколько угодно, но в своей руке отказала.

Тогда Иван стал спрашивать, не найдется ли при английском дворе какой-нибудь принцессы королевской крови, годной ему в супруги. Нашлась родственница Елизаветы, старая дева Мария Гастингс, графиня Гоптингтонская, – в русских документах ее называли княжной Хантинской.

Иван отправил в Лондон дворянина Федора Писемского узнать о невесте. Тот отписался, что «Мария Гастингс ростом высока, стройна, тонка, лицом белая, глаза у нее серые, волосы русые, нос прямой, пальцы на руках долгие». Об одном он забыл упомянуть: что невесте уже исполнилось тридцать лет. Ее называли племянницей Елизаветы, хотя она была всего лишь ее дальней родственницей по матери. На случай, если бы королева заметила, что у царя уже есть жена, Писемский должен был сказать, что она не какая-нибудь царевна, а простая подданная и для королевиной племянницы можно ее и прогнать.

Поначалу предложение стать русской царицей показалось засидевшейся в девках Марии великой честью, но потом, услышав о злодеяниях Ивана, она отказалась наотрез.

Пришлось сказать послу, что она была недавно в оспе и потому видеть ее и списывать с нее портрет никак нельзя. Рябая невеста не прельщала Ивана, и он принялся расспрашивать, нет ли у Елизаветы какой-нибудь другой родственницы, на которой он мог бы жениться. Переговоры зашли довольно далеко, в Москву даже был отправлен посол Баус, но его визит окончился ничем.

Говоря об любовных похождениях Ивана, нельзя ограничиться одним только женским полом. Содомские наклонности Грозного не были секретом для его близких: еще протопоп Сильвестр обличал их в своих проповедях. Да и сам Иван признавал, что ему свойственны «чрезъестественные влечения». Долгое время в фаворе был Федор Басманов. «Царев любовник» – называл его беглый князь Курбский. Об их связи писал и польский историк итальянского происхождения Александр Гваньини. Немецкий наемник Генрих Штаден, служивший в России в 1564–1576 годах опричником, в своих «Записках о Московии» также говорил о том, что царь предавался разврату с Федором Басмановым.