Коллектив авторов - Всемирная история - в 6 томах. Том 5 - Мир в XIX веке

Садовники замка Вентворт. 1897 г.

Все большее место в обществе занимали хорошо оплачиваемые образованные профессионалы — чиновники и клерки крупных предприятий, учителя и университетские преподаватели, инженеры, врачи, юристы (кстати, именно в то время в обиход вошло определение «лица свободных профессий») — те, кого за неимением лучшего термина принято, следуя англосаксонской традиции, называть средним классом, хотя доходы его представителей явно превышали как средний, так и медианный уровень. Высшее образование обеспечивало по-настоящему зажиточный образ жизни: обширные особняки и квартиры, прислугу, путешествия.

Впрочем, при избытке рабочих рук прислуга не была редкостью и в не самых обеспеченных семьях. В 1882 г. в Москве 39 % хозяйств содержали прислугу, в Берлине — 20 %. В переписи по Англии и Уэльсу 1911 г. работа в качестве домашней прислуги была наиболее распространенным видом занятости (почти 2,122 млн человек, в том числе почти 119 тыс. легендарных английских садовников). Для сравнения, на текстильных фабриках трудились более 1,126 млн человек, на шахтах — более 1,007 млн, в строительстве были заняты более 946 тыс., а общая численность населения достигала чуть более 36 млн человек.

Демократический импульс Великой французской и других революций по обе стороны Атлантики в совокупности с промышленным переворотом, казалось бы, бросавшим вызов землевладению как основе хозяйства, и наряду с переменами в военном деле (ростом численности армий и ослаблением роли кавалерии) должны были уничтожить фундамент власти старого господствующего класса — дворянства. Тем не менее, за исключением Франции и молодых американских государств, дворянство повсюду сохранило ту или иную степень своего влияния вплоть до катастрофы Первой мировой войны, обычно найдя умелый ответ на вызовы времени, в том числе ликвидацию юридических привилегий знати. Впрочем, если в России патримониальные права дворянства исчезли в 1861 г. с отменой крепостничества, в Пруссии держатель «рыцарских прав» (Rittergut) сохранял неограниченную судебную и полицейскую власть в своем поместье вплоть до 1872 г. и дисциплинарную власть (Gesindeordnung) над неженатыми работниками вплоть до 1918 г. Доля знати в разных обществах обычно составляла менее или чуть более одного процента. Исключение составляли испанские, польские, венгерские, грузинские дворяне, а также японские самураи, которых насчитывалось от 5 до 10 % населения.

Власть знати основывалась как на традиции и опыте управления, так и на земельных правах. В первой половине XIX в. крупное землевладение сохраняло устойчивость не только в Великобритании, где на его защите твердо стояло майоратное наследование, но и в России, где нераздельные имения были редкостью. Более того, вплоть до середины столетия в колыбели индустриальной революции — Англии — ни один промышленник еще не обладал средствами, чтобы, к примеру, приобрести поместье, которое поставило бы его в ряд с 15–20 наиболее богатыми из титулованных пэров. Так же и в США вплоть до Гражданской войны плантаторы-южане были богаче промышленников Севера. Плантаторы, любившие подражать быту аристократии Старого Света, создали действенную систему эксплуатации рабов, которая приносила огромные прибыли, и внимательно следили за малейшими колебаниями цен на Ливерпульской хлопковой бирже.

В 1873 г. в Соединенном Королевстве насчитывалось более 1 млн землевладельцев, однако 4/5 земель принадлежали всего семи тысячам человек, четверть всех земель — 363 собственникам (более 10 тыс. акров, или 4,05 тыс. га). 90 % земли обрабатывали арендаторы. Если в Российской империи помещичье землевладение практически отсутствовало на Русском Севере, в Вятке и Сибири, то в Великобритании крупное землевладение было равномерно распределено по всей стране. В 1820-1840-е годы перед отменой «хлебных законов» в Соединенном Королевстве и в Германии в эпоху аграрного кризиса 1873–1896 гг. дворяне-землевладельцы стали основной силой, отстаивавшей протекционистский курс.

Вызванный началом поставок зерновых из России и Нового Света аграрный кризис означал снижение цен на сельскохозяйственную продукцию, но цена труда не падала. В Великобритании это вызвало крах арендной системы. Удача сопутствовала лишь тем собственникам, чьи земли оказались на территории угольных месторождений. Тем не менее британская знать, как и аристократы России и Австро-Венгрии, умело вкладывала средства в промышленность, а также на протяжении всего XIX столетия сохраняла контроль над значительной частью приносившей огромные доходы недвижимости Лондона и других крупных городов. В 1883 г. 9 из 17 пэров с доходом более 100 тыс. ф. ст. в год получали основную часть прибыли от городской собственности. В России, где только в 1801 г. не дворяне получили право покупать незаселенные земли, в 1813 г. дворянам принадлежало 64 % шахт, 78 % суконных и 60 % бумагоделательных фабрик, 66 % стекольных заводов. Нельзя забывать и о дворянской монополии на винокурение.