Шарль Монтескье - Размышления о причинах величия и падения римлян

После покорения карфагенян Рим вел только малые войны и одерживал большие победы, в то время как раньше он имел малые победы и вел большие войны.

В эту эпоху существовали как бы два отдельных друг от друга мира. В одном сражались карфагеняне и римляне. Другой терзали раздоры, длившиеся после смерти Александра; там совершенно не думали о том, что делалось на Западе; ибо, хотя Филипп, царь Македонии, и заключил союз с Ганнибалом, договор этот не имел почти никаких последствий; этот государь, оказавший очень слабую поддержку карфагенянам, по отношению к римлянам обнаружил лишь бесполезное недоброжелательство.

Когда два великих народа ведут долгую и упорную войну, то часто оказывается плохим политиком тот, кто думает, что может при этом оставаться спокойным наблюдателем, ибо тот из двух народов, который оказывается победителем, предпринимает новые войны, и нация, состоящая из солдат, начинает сражаться против народов, которые состоят только из граждан.

Это обнаружилось очень ясно в ту эпоху: ибо, как только римляне покорили карфагенян, они напали на другие народы и появились во всех странах с тем, чтобы все захватить.

На Востоке тогда существовали только четыре державы, способные сопротивляться римлянам: Греция, македонское царство, Сирия и Египет. Рассмотрим, каково было состояние этих двух первых держав, ибо римляне начали с того, что покорили их первыми.

В Греции тогда было три значительных народа: этолийцы, ахейцы и беотийцы; они составляли союзы свободных городов, имели общие собрания и общих начальников. Этолийцы были воинственны, смелы, дерзки, корыстолюбивы, они не держали ни своего слова, ни своих клятв, вели войны по всей земле, подобно тому как это делают пираты на море. Ахейцам все время докучали их соседи или неудобные защитники. Беохийцы, наиболее тупые из всех греков, меньше всех участвовали в общих делах. Руководствуясь исключительно чувством мгновенного блага или зла, они не имели достаточно ума для того, чтобы ораторы могли их легко возбуждать. Но наиболее (удивительным является то, что их республика сохранялась при самой анархии.

Лакедемои сохранял свое могущество, т. е. тот воинственный дух, который ему внушили учреждения Ликурга. Фессалийцы были в некотором смысле порабощены македонянами. Цари Иллирии были уже совершенно разбиты римлянами.

Акарнания и Лфамания опустошались то войсками Македонии, то Этолии. Афиняне, не имевшие' собственных сил и лишенные союзников, отныне удивляли мир только своей лестью царям. На ту трибуну, откуда говорил Демосфен 14, оратор поднимался только для того, чтобы предлагать самые позорные и самые бесславные декреты.

Впрочем, Греция была страшна благодаря своему положению, силе, множеству городов, количеству солдат, своему государственному строю, нравам, законам; она любила войну, знала военное искусство и была бы непобедимой, если бы была единой.

Она была сильно удивлена действиями Филиппа, Александра и Антипатра, но не была покорена; и цари Македонии, не отказывавшиеся от своих требований и от своих надежд, упорно старались поработить ее.

Македония была почти со всех сторон окружена неприступными горами; народы, жившие в ней, больше всех других годились к военной службе: они были храбры, послушны, трудолюбивы, неутомимы. Следует думать, что они обязаны этими качествами своему климату, ибо еще и теперь жители этих областей дают самых лучших солдат турецкой империи.

Греция сохраняла некоторый род равновесия: лакедемоняне бывали обычно союзниками этолийцев, а македоняне — ахейцев. Но прибытие римлян нарушило это равновесие.

Так как цари Македонии не могли содержать многочисленного войска, то малейшая неудача была для них очень чувствительной. Кроме того, им трудно было возвыситься, так как их намерения не оставались скрытыми: за каждым их шагом все время зорко наблюдали. Если они добивались успеха в войнах, предпринятых ради их союзников, то сами союзники считали этот успех злом, которое они стремились немедленно исправить.

Но обычно цари Македонии были искусными государями. Их монархия не принадлежала к числу тех, которые все время движутся по направлению, данному им сначала. Они постоянно учитывали опыт, вынесенный ими из военных опасностей и внешних дел, и вмешивались во все распри, волновавшие греков; им нужно было привлекать к себе знать городов, ослеплять народы своими успехами, разделять или объединять интересы; и, наконец, им постоянно приходилось рисковать своей жизнью.