Дмитрий Боровков - Владимир Мономах, князь-мифотворец

В так называемой Суздальской летописи, которая является продолжением «Повести временных лет» по Лаврентьевскому и сходным с ним спискам, сообщается, что Мономах вокняжился на «столе отца и деда» в «день недельный» (то есть воскресенье), 20 апреля {218} 218 ПСРЛ 1.Стб. 290. . Эта дата принимается большинством исследователей. Однако в Ипатьевской летописи, как мы могли убедиться выше, говорится, что первое посольство киевлян к Мономаху было отправлено на десятый день после смерти Святополка (то есть 26 апреля), а так как вскоре произошли волнения в Киеве, вызвавшие отправку второго посольства к Мономаху, то, следуя этому «сценарию», вокняжение Мономаха на киевском столе (которое здесь также относится к воскресенью) должно было состояться не ранее 4 мая.

Учитывая то, что вакантный период был насыщен событиями, следовало бы предпочесть «сценарий» Ипатьевской летописи. В его рамках можно предположить, что киевляне обратились к Мономаху только по истечении девятидневного траура, во время которого тело Святополка было доставлено в Киев из Вышгорода и погребено в церкви Архангела Михаила, а в течение следующих пяти или шести дней сначала одна, а затем другая киевская делегация добиралась до Мономаха и вели с ним переговоры, убеждая как можно скорее прибыть в Киев. Однако безоговорочному принятию такого «сценария» событий препятствует тот факт, что в поздних копиях Ипатьевского списка (Хлебниковском списке XVI в. и Погодинском списке XVII в.), говорится, что «совет» киевлян состоялся не на «десятый день» после смерти Святополка, а «в 17-й день» апреля месяца, так что гипотетически нельзя исключать вероятность того, что в данном случае мы можем иметь дело с опиской переписчика, допустить которую не составляло большого труда, учитывая тот факт, что цифры обозначались в древнерусских текстах буквенными комбинациями.

Не менее запутанным остается вопрос о мерах, предпринятых Владимиром Мономахом после вокняжения в Киеве. Сохранился документ, известный как «Устав Владимира Всеволодовича», читающийся в составе так называемой Пространной Русской правды (ст. 53), появление которого еще дореволюционные исследователи связывали с киевскими событиями 1113 г.

В «преамбуле» документа сообщалось следующее: «…по Святополке, созвав дружину свою на Берестовом, — Ратибора, киевского тысяцкого, Прокопия, тысяцкого белгородского, Станислава, переяславского тысяцкого, Нажира, Мирослава, Иванка Чудиновича, мужа Олега, — и установили брать до третьего реза, если кто возьмет куны в треть; если кто возьмет 2 реза, [после] того ему [можно] взять исто; если же возьмет три реза, то исто ему не взять» {219} 219 ПСРЛ 3. С. 493. .

Выражаясь современным языком, данные нормы были призваны урегулировать порядок погашения процентов по кредитам, однако интерпретация этих норм имеет в исторической литературе значительные расхождения. По М.Н. Тихомирову, «Устав» регулировал порядок взимания «третного процента» («если кто возьмет куны в треть») — то есть процента за третью часть года. Позднее И.Я. Фрояновым было высказано предположение о тождестве «третного» и годового процента {220} 220 Тихомиров 1953. С. 97; Фроянов 1995. С. 233. .

При расчетах исследователи обычно исходят из формулы В.О. Ключевского, предполагавшей, что величина «реза» в том случае, если «куны» брались «в треть», составляла 50 процентов годовых. Так, «2 реза» следовало бы считать за 100 процентов, после получения которых кредитор сохранял право на взыскание суммы, данной в долг («исто»), а «3 реза» должно считать за 150 процентов — после их получения кредитор терял право на взыскание самого долга {221} 221 Ключевский 1987. Т. 1. С. 253–254; Смирнов 1963. С. 272–273; Рыбаков 1982. С. 450; Свердлов 1988. С. 134; Фроянов 1995. С. 235; Зимин 1999. С. 230. . Правда, в следующей статье оговаривалось, что «если кто [установил рез] по 10-ти кун в год на гривну, то того не отменять». Это послабление, по всей видимости, распространялось на тех, кто давал деньги в долг по «фиксированной» ставке, составлявшей 20 процентов годовых (так называемый «законный рез»). Правда, определение конкретной стоимости денежных средств вызывает некоторые затруднения, поскольку в XI в. величина такой денежной единицы, как куна, равнялась 1/25 гривны серебра, а в XII в. — уже 1/50 гривны.

До издания «Устава» Владимира порядок взимания «реза» регулировался нормой, зафиксированной в «Правде Ярославичей» — правовом кодексе, составленном сыновьями Ярослава, как полагают большинство современных исследователей, между 1054 и 1072 г., который позднее, как и «Устав» Мономаха, вошел в состав Пространной Русской правды. Суть ее заключалась в следующем: «Если кто взыскивает куны с другого, который запирается, то [кредитор] должен привести на него свидетелей, которые пойдут к присяге, а он получит куны свои; если же [должник] не отдавал долга много лет, то платит ему за обиду три гривны» (ст. 47).