Дмитрий Боровков - Владимир Мономах, князь-мифотворец

Некоторые исследователи склонялись к тому, чтобы, противопоставляя эти тексты, приписывать инициативу призвания Мономаха тому или иному слою киевского общества. Так, М.С. Грушевский первоначально полагал, что инициатива приглашения Мономаха исходила от киевлян, а позднее — приписал эту инициативу аристократии {194} 194 Грушевский 1891.С. 121–122; Грушевский 1905.Т.2.С. 109–110. . Эволюцию в обратном направлении претерпели взгляды И.Я. Фроянова, который сначала трактовал призвание Мономаха как совместную акцию аристократии и городской общины, а позднее — только как волеизъявление горожан {195} 195 Фроянов, Дворниченко 1988. С. 59; Фроянов 1995. С. 219. .

М.Д. Присёлков, следуя за второй точкой зрения Грушевского, высказал предположение, что летописное свидетельство о приглашении Владимира на княжение всеми киевлянами малодостоверно, и предполагал, что действительности более соответствует информация «Сказания о чудесах», где инициаторами приглашения Владимира выступают представители киевской знати. Эта тенденция была подхвачена И.И. Смирновым, Б.А. Рыбаковым, П.П. Толочко и другими советскими историками, под пером которых Владимир Мономах превратился в ставленника киевского боярства {196} 196 Присёлков 2002. С. 178; Смирнов 1963. С. 240, 241; Рыбаков 1963. С. 282; Рыбаков 1982. С. 450; Толочко 1987. С. 101. .

Существовала и альтернативная интерпретация событий, в большей степени базирующаяся на рассказе Ипатьевской летописи, сторонники которой (Н.М. Карамзин, С.М. Соловьёв, В.И. Сергеевич, И.А. Линниченко и др.) {197} 197 Карамзин 1988. Кн. 1. Т.П. Стб. 87; Соловьёв 1988. Кн. 1. С. 389; Сергеевич 2006. Т. 2. С. 58, 202; Костомаров 2005. Т. 10. С. 34; Линниченко 1881. С. 29. предполагали, что призвание на княжение Мономаха было организовано киевскими горожанами. Наконец, была предложена и третья точка зрения, вокруг которой консолидировались исследователи, рассматривавшие факт призвания в Киев Мономаха как совместную акцию знати и горожан (А.Е. Пресняков, Б.Д. Греков, Л.В. Черепнин и др.) {198} 198 Пресняков 1993. С. 209; Греков 1953. С. 501–502; Черепнин 1965. С. 235. .

Характеристика киевского восстания 1113 г. как «революции», восходящая к М.С. Грушевскому и М.Н. Покровскому {199} 199 Грушевский 1905. Т. 3. С. 210, 321; Покровский 1966. Кн. 1. С. 163. , способствовала появлению гипотез о том, что инициаторами приглашения в Киев Мономаха являлись «демократические элементы», наполненные «революционным духом», к которым перед лицом беспорядков примкнули «церковные чины» и «представители высших классов», — самое удивительное заключалось в том, что автором подобного представления, наполненного марксистской риторикой, являлся преподававший в Йельском университете Г.В. Вернадский {200} 200 Вернадский 2004. С. 103–104. .

В этом диапазоне исследовательских оценок киевских событий 1113 г. трудно понять, какие политические силы привели Владимира Мономаха на киевский стол. Прежде всего, следует обратить внимание на то, что вряд ли стоит противопоставлять друг другу информацию из Ипатьевского списка «Повести временных лет» и «Сказания о чудесах», поскольку оба этих памятника сложились в княжение Мономаха и в любом случае отражают «промономаховскую» тенденцию интерпретации событий. В «Повести временных лет» с одной стороны фигурирует политически пассивное окружение Святополка («бояре» и «дружина»), оплакивавшее его кончину, а с другой стороны — политически активное городское население (киевляне), которые на «совете» решают отправить делегацию в Переяславль к Мономаху [5] Высказывалось предположение, что Мономах мог находиться и в непосредственной близости от места событий (Тихомиров 1975. С. 139–140), но эта гипотеза выдвинута для объяснения экстренного издания Владимиром «Устава» в Берестове (подробнее — далее в тексте) и в отрыве от него представляется сомнительной, так как переяславский князь вряд ли мог праздно пребывать на территории киевского княжества, даже в том случае, если он просто пытался выиграть время. , дабы призвать его на стол «отца и деда». Мономах, по-видимому, не сразу решился принять предложение делегатов.

По всей видимости, в тот момент, когда киевская делегация находилась в пути, ситуация в Киеве внезапно обострилась: был разграблен двор тысяцкого Путяты и начались грабежи дворов, принадлежавших евреям. Так как переяславский князь не спешил прибыть в Киев, киевляне отправили к нему новую делегацию, которая стала запугивать Мономаха усилением беспорядков. Решающим аргументом, заставившим его поторопиться, по всей видимости, стала угроза возложения на него ответственности за возможное разграбление монастырей. В «Сказании о чудесах» акцентируется внимание на том, что вокняжения Владимира в Киеве желали «все люди», но более всего «самые старшие и знатные» или (согласно оригинальному тексту) «большие и нарочитые мужи». Это позволяет предположить, что интересы городских масс в данном случае совпадали с интересами «нарочитых мужей», поскольку и те и другие рассматривали Владимира Мономаха как гаранта социальной стабильности в Киеве. Но если и «люди» и «нарочитые мужи», по сути дела, желали одного и того же, кто же начал устраивать грабежи в городе?