Дмитрий Боровков - Владимир Мономах, князь-мифотворец

Понятно, что этот текст панегирического содержания был призван не только задним числом воздать хвалу погибшему князю, но и в определенной степени реабилитировать его, если не в глазах современников, то хотя бы в глазах потомков, сняв с него моральную ответственность за такие одиозные решения, как киевские казни 1069 г. В фактическом отношении текст панегирика, казалось бы, повторяет уже известную нам первую часть летописной статьи 1078 г., но если присмотреться к тексту внимательнее, то в нем можно обнаружить и принципиально новые элементы.

Если взять фразу, которая сказана Изяславом Всеволоду: «Так как ты, брат мой, показал мне любовь свою, возвел меня на стол мой и нарек меня старейшим себя, то не припомню тебе прежнего зла: ты мне брат, а я тебе, и положу голову свою за тебя», мы увидим, что в тексте представлена попытка представить отношения между братьями по иерархическому принципу — в соответствии с представлениями о приоритете «старейшинства», хотя ни в первой части статьи 1078 г., где помещен рассказ о переговорах Изяслава с Всеволодом в Киеве, ни в статье 1077 г., где рассказывается о заключении мира между братьями на Волыни, ни о чем подобном не говорится. Зато эта фраза как бы является иллюстрацией к уже знакомому нам «ряду Ярослава», что позволяет приурочить ее ко времени появления «Начального свода».

Считается, что работа над этим сводом началась вскоре после вокняжения в Киеве в 1093 г. сына Изяслава Святополка, старшего из оставшихся в живых внуков Ярослава; в его интересах было подчеркнуть свой приоритет перед остальными князьями, и прежде всего перед Владимиром Мономахом, для чего в качестве прецедента идеально подходил «Волынский компромисс» 1077 г., которому была придана определенная тенденция, несмотря на то что его интерпретация в летописи, как мы видели, первоначально была нейтральной. Впрочем, о взаимоотношениях Святополка и Мономаха речь еще впереди, пока же правителям «Русской земли» предстояло предупредить последствия произошедшей катастрофы, которая в «Поучении» Мономаха была описана весьма лаконично: «… Ходили мы в том же году с отцом и с Изяславом биться к Чернигову с Борисом и победили Бориса и Олега» {105} 105 ПСРЛ 1.Стб. 248. .

Гибель Изяслава и вторичное вокняжение Всеволода в Киеве привели к новому перераспределению волостей. По свидетельству летописи, «Всеволод сел в Киеве, на столе отца своего и брата своего, приняв власть над всей Русской землей» и «посадил сына своего Владимира в Чернигове, а Ярополка во Владимире, придав ему еще и Туров». При таком раскладе сил он оказался естественным лидером княжеского рода в качестве единственного «старшего» князя на Руси, но сам княжеский род продолжал оставаться раздробленным, так как Всеволод удовлетворил наследственные права только Изяславичей, оставив под их управлением те волости, которые подчинялись Изяславу. Святославичи были по-прежнему исключены из этой политической конфигурации, и этот факт подготавливал почву для дальнейших столкновений.

Первое место в новой политической системе принадлежало Владимиру Мономаху, который в 25 лет стал князем второго по значению города «Русской земли». Вероятно, это случилось после того, как восставшие черниговцы, потеряв всякую надежду из-за бегства Олега с поля сражения, прекратили оказывать сопротивление Всеволоду Ярославичу. Впрочем, из «Поучения» Мономаха следует, что после битвы на Нежатиной Ниве он отправился не в Чернигов, а в Переяславль и «встал в Оброве», видимо, для того, чтобы организовать сопротивление половцам. Затем Мономаху — уже в качестве князя Черниговского — пришлось отправляться к месту своего прежнего княжения — в Смоленск, который в этой кризисной ситуации, по-видимому, остался без надлежащего присмотра, чем не замедлил воспользоваться Всеслав Полоцкий, устроивший пожар в городе. В «Поучении» Мономах пишет: «…Всеслав Смоленск пожег, и я с черниговцами, вскочив на коней, и с запасными конями помчался и не застал… в Смоленске. В том же походе против Всеслава я пожег землю и, повоевав ее до Лукомля и Логожьска, пошел войною на Друцк, а потом — к Чернигову».

По всей видимости, эта экспедиция была предпринята Мономахом поздней осенью 1078 г. Однако это была не последняя его кампания в этом году, так как далее читаем: «А в ту зиму повоевали половцы Стародуб весь, и я пошел с черниговцами и с половцами, и на Десне захватил в плен князей Асадука и Саука и дружину их перебил. А на утро за Новым Городом (Новгородом-Северским. — Д.Б.) разбили сильное войско Белкатгина, а семечей и всех пленников отняли» {106} 106 Там же. Стб. 248–249. . В этом фрагменте следует обратить внимание на то, что в борьбе с одними половецкими ордами Владимир Мономах, по-видимому, делал ставку на другие {107} 107 Ср.: Ивакин 1901. С. 157, 158. .