Александр Байгушев - Русский орден внутри КПСС. Помощник М. А. Суслова вспоминает

Это был второй мощный удар судьбы (Андропова?) по Брежневу. Конечно, Брежнев и Черненко кого-то помнили, кого-то срочно вызвали. Но восстановить саму тайную структуру так и не сумели.

А Андропов не торопится переезжать с Лубянки. Он весь, как натянутая струна. Он хочет заранее знать, кто придет на его место.

А теперь интересное место из опубликованного дневника С.М. Семанова: «26 марта 1982 года рано утром за мной приехали два приятных молодых человека и предъявили ордер на допрос».

Я ни на что не намекаю. Но просто сопоставьте даты — как раз в эти дни Черненко поручили подготовить окончательную кандидатуру на освобождаемый Андроповым «второй трон», то есть на КГБ. И Черненко жаловался в доверенном русском окружении, что кандидатуры практически нет. Федорчук с КГБ Украины, которого предлагает Щербицкий, как своего человека, на самом деле, когда мы покопали, предстал человеком, то ли не слишком энергичным, то ли даже с двойным дном. А русская кандидатура, мол, была, да сейчас с ней уже не вылезешь. И не заикайтесь даже мне о ней.

Повторяю, я ни на что не намекаю, но такие люди, как Андропов, ничего никогда не делали случайно, на том так высоко и поднялись. Убрать «со стола» вовремя нежелательную карту — это высший пилотаж политической игры.

Но вернусь к мемуарам Семанова: «Я разбудил жену, шепнул ей на ухо, кому звонить, если “задержусь”, и мы сели в машину. Судя по маршруту, догадался — везут в Лефортово. Неплохо. Меня проводили через несколько коридоров со стальными дверями, которые гулко захлопывались позади, один из сопровождавших спереди, другой сзади, в кабинете усадили на стульчик против света и т. п. — словом, все шло по учебным приемам. Допрашивали меня в Лефортово два дня, устроили очную ставку с Ивановым. Я все вежливо отвергал, угроз обыска и записи на видеомагнитофон не боялся (во всяком случае, так им утверждал). Признался в пустяках, что когда-то покупал (не брал, покупал) у Иванова журнал “Вече”, оговорив особо, что никому его не показывал, а уничтожил. (Это чтобы мне “распространение” не пришили). На том, подписав осторожный протокол, и расстались».

Кажется, все — пролетело. За что судить? за покупку журналов, которые сам же покупатель, так как они ему «не понравились», уничтожил? за это даже по советским законам дело не пришьешь. И, тем не менее, факт допроса-то был. Семанов в роли как свидетеля, но следствие-то идет. Андропов потирает руки: подходящая русская фигура пока крест накрест перечеркнута. А другую эти простаки не приготовили. Русские на какое-то время обезврежены.

И в мае 1982 года Андропов наконец-то переехал, оставаясь в Политбюро, с опасной Лубянки на глаза в Большой Дом. Даже стал вроде выше — Вторым (рабочим) секретарем, хотя тут они с Черненко «сражались», кто над кем. А на его место с мая 1982 года был переведен с КГБ Украины Виталий Васильевич Федорчук — как авангардный полк Щербицкого, который должен был занять плацдарм и обеспечить приход в генсеки самого Щербицкого, как планировал Брежнев. Мы Федорчука не очень-то приветствовали, но Щербицкому заранее радовались. Приходил на партию и страну заведомый патриот.

Но мы напрасно радовались. Всем нам — хотя конкретно опять Семанову, но тень-то брошена на всех нас! — Федорчук, едва придя, тут же наносит боксерский удар в солнечное сплетение. Сомнительное дело Иванова идет в суд. По чьей заинтересованности попало вдруг в суд «неспешное», «строго засекреченное», сознательно «висячее» дело, читателю, надеюсь, понятно. А суд, ну, прямо знаково состоялся 24 июня 1982-го года в главный масонский праздник — Иванову дали год лагерей, уже им практически отбытый: меньше было дать нельзя — пришлось бы извиняться за арест — и пять лет поражения в правах. На большее приговор при всем гебешном желании никак не тянул. В «Логике кошмара» ведь были приведены достоверные факты, и никаких прямых призывов к свержению советской власти не было. Практически осудили человека лишь за раскрытие имен еврейских жен и еврейских псевдонимов?! Семанов, будучи умным, на неправый суд не явился, взяв больничный. И все равно, хотя суд не проверил «факты» следствия, и.о. Председателя Московского городского суда Л.К. Миронов направляет некое частное определение в Союз писателей: «факты недостойного поведения Семанова должны стать предметом обсуждения Московского отделения Союза писателей и его партийной организации». И какой главный аргумент этого частного определения? «Семанов также показал, что после прочтения очередного выпуска нелегального машинописного журнала “Вече”, в котором помещались статьи Иванова под псевдонимом “Скуратов”, он его уничтожал. Такое заявление Семанова подтверждает, что ему (sic!) была понятна антисоветская направленность журнала. Остальные обстоятельства Семанов отрицал». Вот такая логика советского гебешного кошмара — раз уничтожал, значит антисоветчиной пахло. Как в том анекдоте! но этой логики достаточно, чтобы вроде подтвержденно (ссылаясь на частное определение суда) В. Федорчук написал 4 августа 1982 года записку КГБ СССР в Политбюро об антисоветской деятельности Семанова. За место надо держаться? Даже тень любого возможного конкурента морально уничтожать? Или отрабатывал указание?