Владимир Большаков - Красная Хазария и Гитлер. Кто «крышевал» сионистов?

Когда в сентябре 1952 г. следователи Игнатьева допрашивали заместителя начальника следственной части по особо важным делам Л. Л. Шварцмана, одного из ближайших сотрудников Абакумова, он начал давать показания не только против Абакумова и других шефов карательных ведомств страны, но и против большинства руководителей государства и партии. Он, по выражению его следователей, «клеветал против Кагановича и Хрущева, против Меркулова, В. В. Кобулова, Мамулова и Фитина». Эти линии в тот момент не интересовали С. Д. Игнатьева, Г. М. Маленкова и Сталина. Более перспективной для них были признания Шварцмана о том, что он якобы готовил террористические акты против Маленкова. Шварцман сообщил, что о его террористических замыслах знали Абакумов, Райхман, Палкин, Иткин, Эйтингон, бывший прокурор Дорон. Указания о проведении терактов он якобы получал от военного атташе посольства США Файмонвилла и от посла Гарримана. В соответствии с докладом Игнатьева, побудительных причин для подготовки терактов у Шварцмана было две. Первой он назвал под пытками, конечно, «разгром (в 1950 г.) националистов, орудовавших под прикрытием еврейского антифашистского комитета», второй разоблачение в июне 1951 г. «Центральным Комитетом ЦК КПСС при участии Г. М. Маленкова вражеской деятельности Абакумова». И вот якобы, поэтому Шварцман, «в силу своего озлобления, вызванного националистическими взглядами и участием с 1937 г. в заговорщической организации» (АП РФ, оп.58, д.221, л.164–215), и решился на отмщение путем терактов. Этот офицер был обвинен в создании непосредственно в центральном аппарате МГБ террористической сионистской организации. В ходе допросов Шварцман назвал тридцать(!) фамилий чекистов-евреев из центрального аппарата, которые якобы состояли в его организации.

Конечно, цена этим «признаниям» известна – их вышибали многодневными «конвейнерными» допросами, когда подследственному не давали спать, жестоко пытали. Но, как видно из показаний, выбитых из Шварцмана, связь с левыми сионистами, оппозицией и 1937 годом прослеживалась в ходе следствия четко. И то, что в роли жертв оказались вчерашние усердные палачи, вполне вписывалось в кремлевский сценарий мирового антисоветского заговора масонов и сионистов…

Показания Шварцмана оказались настолько своевременными для Сталина, что само дело Абакумова впредь стало именоваться делом Абакумова-Шварцмана, оно становилось оправданием репрессий против Еврейского антифашистского комитета и его руководителей. Под эти показания стали подгонять и другие допросы. Усиленно разрабатывалась версия о причастности Абакумова к «ленинградскому делу». Подобный вариант содержался и в «деле врачей». Доказать это было сложно: именно следователи МГБ «выколачивали» показания из Кузнецова, Попкова и родственников заместителя председателя Совмина СССР Н. А. Вознесенского. Кстати, одним из таких следователей был сам Шварцман. Тогда в ход пошло обвинение, что следователи МГБ под давлением Абакумова умышленно игнорировали связь обвиняемых по «ленинградскому делу» с иностранными разведками и международным сионизмом.

Расследование в МГБ затронуло и его разведывательную деятельность. Был арестован генерал-лейтенант М. Белкин, служивший ряд лет заместителем начальника 1 Главного управления МГБ. Будучи обвиненным в принадлежности к еврейской террористической группе в составе МГБ, Белкин под жестокими пытками дал показания о том, что по воле Абакумова на всех ключевых постах Министерства госбезопасности были расставлены лица еврейской национальности, и о якобы давнем сотрудничестве агентуры МГБ с западными разведками (АП РФ, ф.3, оп.58, л.58). Он же сообщил о связи с западными разведками начальника Управления госбезопасности Венгрии Петера Габора (там же, л.37). Кампания на исключение евреев из органов госбезопасности приобретала в этом случае характер кампании для всего социалистического лагеря. Началось преследование евреев во внешнеполитических службах, госбезопасности, в правительствах ряда восточноевропейских стран. Из редакционных пометок Сталина на проекте обвинительного заключения, очевидно, что он лично руководил следствием и определял степень виновности каждого «заговорщика». Он использовал дело Абакумова-Шварцмана для того, чтобы найти в нем объяснение и оправдание большинства политических репрессий послевоенного времени. Сталин непосредственно ориентировал следствие на то, чтобы особенно подчеркнуть роль Абакумова как человека, приложившего все усилия для того, чтобы «спрятать от следствия связи врага народа Кузнецова с иностранной разведкой».