Владимир Большаков - Красная Хазария и Гитлер. Кто «крышевал» сионистов?

Комиссия Политбюро по проверке деятельности МГБ во главе с Маленковым с готовностью оценила деятельность Абакумова как «совершение преступления против партии и государства». Министерству госбезопасности предписывалось возобновить следствие «по делу о террористической деятельности Этингера и еврейской антисоветской молодежной организации». В МГБ вместо Абакумова был послан заведующий отделом партийных и комсомольских органов С. Д. Игнатьев в качестве представителя ЦК ВКП (б). Вскоре он и возглавил МГБ. На основании выводов комиссии Маленкова 11 июля было принято Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) «О неблагополучном положении в МГБ СССР», а двумя днями позже – 13 июля 1951 г. по партийным организациям страны было разослано закрытое письмо ЦК ВКП (б), ставшее, по сути, первым обвинительным заключением против Абакумова.

Абакумову были предъявлены обвинения в измене Родины – в связи с отказом расследования деятельности еврейских террористических организаций, и за утрату секретных документов. Вместе с Абакумовым были арестованы и осуждены большинство руководителей МГБ, в том числе заместители министра МГБ Огольцов и Питовранов, руководитель начальника следственной части Леонов и его заместители – Лихачев, Комаров и Соколов, начальник отдела «Д» МГБ А. М. Палкин, бывший начальник 1 Главного управления МГБ Г. В. Утехин, помощник Абакумова Броверман, тот самый «редактор» показаний арестованных по делу ЕАК. Среди многочисленных обвинений, предъявленных им, обратим внимание на то, что они допускали «в следственной работе грубые нарушения социалистической законности, по большинству дел допросы арестованных не фиксировались протоколами… применялись к арестованным извращенные методы следствия и, в частности, широко было распространено применение к арестованным физических мер воздействия, санкционированные во всех случаях бывшим министром Абакумовым». Что применять такие меры воздействия ему приказывали сверху, в том числе и члены Комиссии по проверке МГБ, разумеется, никто не вспомнил.

Дело Этингера, начатое Абакумовым, так или иначе, связало в одну цепочку все послевоенные процессы. Потеряв доверие к МГБ и его министру, Сталин решил провести очередную чистку в органах. Она шла одновременно с расследованием происков «убийц в белых халатах», призраки которых преследовали Сталина с 30-х гг. Так еще на Третьем московском процессе (1938) оппозиционеров обвинили в использовании преданных им врачей «врагов народа И. Н. Казакова, Плетнева и Левина», якобы сокративших жизнь Куйбышева, Горького и его сына М. Пешкова. «Врач-вредитель» проходил и по делу о шпионах в Еврейском антифашистском комитете – это был главный врач больницы им. Боткина еврей Б. А. Шимелиович.

Заместитель министра госбезопасности С. Огольцов, подавший первый сигнал в Политбюро «о законспирированной группе врачей-вредителей», вряд ли мог подумать, что по их делу он сам будет арестован вместе с министром МГБ. Дело кремлевских врачей, более известное, как дело «о шпионской и террористической деятельности врачей-вредителей», готовилось еще до начала расследования «дела Абакумова – Шварцмана», которое велось С. Д. Игнатьевым под непосредственным контролем Маленкова и Сталина. Так как большинство фигурантов этого дела составляли евреи, то воспринято оно было и в СССР, и за рубежом, как очевидное продолжение дела «Шпионского центра в Еврейском антифашистском комитете». Для Сталина же дело врачей стало той ниточкой, потянув за которую, удалось, как он считал, размотать весь клубок «сионистского заговора». Дабы доказать, что он действительно существовал, были отмобилизованы все спецслужбы СССР, внешняя разведка, МИД СССР, партийная печать, спецслужбы социалистических стран и «братские компартии», но главное – вся номенклатура ЦК КПСС, включая парторганизации на местах.

«Дело врачей-отравителей» напрямую увязывалось с делом Абакумова – Шварцмана и в материалах следствия именовалось, как «Дело о сионистском заговоре в МГБ». Оно было связано и с проходившими судебными процессами в Восточной Европе, о которых речь шла выше. Так в ноябре 1952 г. на процессе в Чехословакии, где подсудимыми проходили 13 человек, из них 11 евреев, включая председателя ЦК КПЧ Рудольфа Сланского, было озвучено обвинение в покушении на убийство президента республики и одновременно генсека КПЧ К. Готвальда при помощи «врачей из враждебного лагеря». Ссылки на те события появились и в документах послевоенного следствия по делам кремлевских врачей. Вскоре после того, как записке Огольцова был дан ход, начались аресты ведущих врачей, связанных с лечебным управлением Кремля. В тексте официального сообщения об их аресте, опубликованного в газете «Правда» и других центральных газетах в январе 1953 г. говорилось буквально следующее: