Олег Кен - Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

Накануне утверждения на Политбюро назначения Петровского в Каунас, Таллинн покинул его коллега – посланник Литвы, что превращало полпреда СССР в Эстонии в дуайена местного дипломатического корпуса. Осознавая, что исполнение советским дипломатом обязанностей дуайена лишь осложнило бы его положение в Таллинне, в Москве пожертвовали этим кажущимся преимуществом.

По свидетельству польских дипломатов, за годы работы в Талинне Петровский, столкнувшись «с неприязнью эстонцев к Советам», возросшей после путча 1 декабря 1924 г., «сумел добиться лично для себя хорошего положения в тамошних политических сферах… добился создания эстонско-советской торговой палаты, во главе которой стоял Пятс, создал вокруг этой палаты группу деятелей, поддерживающих сближение с СССР, и добился заключения торгового договора… Выезжая, господин Петровский имеет хорошую прессу» [2078].

В Каунасе Петровский, не делавший секрета из своих симпатий к польской культуре, и его жена (выпускница Варшавской консерватории певица Бирнбаум) были встречены настороженно; в литовских военных кругах возникли даже опасения, что полпред может передавать полякам полученные от них конфиденциальные сведения.

25 января 1930 г.

7. – Об Эстонии (ПБ от 15.I.-30 г., пр. № 113, п. 24). (т.т. Литвинов, Каганович)

а) […]

б) Назначить полпредом в Эстонии т. Раскольникова.

Выписки посланы: т. Литвинову – все, т.т. Горбунову, Москвину, Бубнову – б.

Протокол № 115 (особый № 113) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 25.1.1930. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 8. Л. 52.

Необходимость назначения полпреда в Таллинн возникла в результате перевода А.М. Петровского в Каунас [2079]. Трехнедельная пауза, предшествовавшая решению о назначении Раскольникова, была обусловлена как нехваткой подходящих кандидатов, так и затянувшимся рассмотрением Эстонией запроса на предоставление агремана. Кандидатура Ф.Ф. Раскольникова не вызвала в Таллинне особого восторга: его имя активно использовалось эстонскими коммунистами в пропагандистских целях (причем, они, по неизвестным эстонским властям причинам, считали Раскольникова погибшим от рук английских империалистов и в этом качестве вносили его имя в списки кандидатов в учредительное собрание Эстонии) [2080].

Советская сторона настояла на своей кандидатуре. Согласию эстонского правительства предоставить Раскольникову агреман способствовали представления о нем как о деятеле, пользовавшемся гораздо большим, нежели Петровский, влиянием в московских инстанциях. Новый полпред Раскольников прибыл в Таллинн 9 марта и пятью днями позже уже вручил Главе Государства Штрандману свои верительные грамоты.

Выписка Бубнову посылалась в силу того, что Раскольников, являясь членом Главреперткома, подчинялся ему как наркому просвещения РСФСР.

25 января 1930 г.

8. – О работе т. Коцюбинского (тт. Литвинов, Косиор Ст.).

Передать т. Коцюбинского в распоряжение ЦК КП(б)У.

Протокол № 115 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 25.1.1930. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 774. Л. 2.

30 января 1930 г.

Опросом членов Политбюро

8. – О военном атташе в Польше (ОБ от 26.1.-30 г., пр. № 17, п. 16)

Принять предложение PBC об утверждении т. Мищенко С.М. военным атташе в Польше.

Протокол № 116 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 5.2.1930. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 775. Л. 14.

В ноябре 1929 г. IV Управление Штаба РККА согласовало с наркомом по военным и морским делам и Политуправлением РККА кандидатуру Замилацкого на пост военного атташе в Польше; 5 декабря соответствующее ходатайство было направлено в ЦК ВКП(б). Однако, несколькими днями ранее «нарком избрал кандидатуру т. Мищенко СМ.», занимавшего в то время должность начальника и комиссара школы червонных старшин. Дело было немедленно передано в ПУР; согласование заняло более месяца, и лишь в начале января первый заместитель наркома Гамарник обратился к Кагановичу с просьбой «поставить на заседании Оргбюро ЦК ВКП(б) вопрос об утверждении военным атташе в Польше т. Мищенко С.М.» [2081].

Сведений о работе С.М. Мищенко в качестве военного атташе не обнаружено, и есть основания сомневаться в том, что она вообще была им начата. Так, в разгар «малой военной тревоги» марта 1930 г. польские военные в Варшаве вели беседы с заместителем (помощником) военного атташе Боговым (который в советской официальной переписке весны 1930 – лета 1931 гг. обычно именовался военным атташе) [2082].