Владимир Броневский: Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год

Россия, Англия и Австрия приняли в оной деятельное участие. Вследствие сего, к прежним силам [1]нашим, защищавшим Ионическую республику, повелено отправить еще пять кораблей и один фрегат. Начальство над сей эскадрой вверено контрадмиралу Сенявину, который тогда же произведен в вице-адмиралы с властью главноначальствующего над флотом и сухопутными войсками, находившимися в Средиземном море. В то же время вспомогательная армия, под предводительством знаменитого генерала Голенищева-Кутузова, двинулась к границам Австрии. Другой корпус под начальством генерал-лейтенанта графа Толстого назначен для освобождения Ганновера, занятого неприятелем.

В начале августа Кронштадт оживился необыкновенной деятельностью. Флот, состоящий из 11 кораблей, 9 фрегатов и 300 английских транспортов и малых военных судов, занимал весь рейд и гавань. Адмирал Тет, начальствующий над сим флотом, получил повеление принять войска, стоявшие лагерем близ Ораниенбаума и высадить их на остров Руген. 20 августа начали перевозить полки. Пехотные офицеры удивлялись огромности «Гавриила», стопушечного корабля, на котором я служил. В самом деле, наш «Гавриил» представлял целый город в малом виде. Вообразите огромное здание, длиной 32, шириной 10, высотой с мачтами 40 сажень, в три яруса с 110 пушками 48-, 24-, 18– и 12-фунтового калибра, вмещающее в себе на семь месяцев съестных припасов, воды и всякого рода запасных и потребных в пути вещей; сия летающая по водам крепость, тысячью живущих на ней человек управляемая и защищаемая, должна поражать и удивлять ум человеческий.

25 августа был депутатский смотр эскадре, отправляющейся в дальний путь. Государь император, в изъявление своего благоволения, пожаловал офицеров и служителей полугодовым жалованьем. Зрелище почестей, изъявляемых на море при появлении штандарта, то есть флага, означающего монаршее присутствие, столь великолепно, что едва ли имеет себе подобное: флот, состоящий из многих разного рода и величины, украшенных разноцветными флагами кораблей, стоял в линии на семи верстах. Гребной катер, на коем находился государь император, шел под штандартом впереди длинного ряда шлюпок под шелковыми флагами адмиралов, трех дивизий. При проезде Его Величества мимо кораблей, матросы, расставленные по реям и мачтам, возглашали громко «ура!» При всходе и отъезде с каждого судна крепости и корабли приветствовали государя пальбой из всех орудий по одному выстрелу.

Эскадра, назначенная в Средиземное море, состояла из следующих кораблей: 1) «Ярослав» о 74 пушках под флагом вице-адмирала главнокомандующего и под командой капитана Митькова; 2) «Москва» – о 74, капитан Гетцен; 3) «Св. Петр» – о 74, капитан Баратынский; 4) «Салафаил» – о 74, капитан Рожнов; 5) «Уриил» – о 84, капитан Михаил Быченский; 6) фрегат «Кюльдюин» – о 32, капитан Развозов. Первые три корабля и фрегат построены мастером Курочкиным в Архангельске, и хотя не столь красивой наружности, но имеют все добрые качества военного корабля. Последние два построены в Петербурге мастерами Амосовым и Сарычевым и отличались чистотой отделки и легкостью в ходу. Флот наш строится теперь российскими мастерами, управляем российскими адмиралами, капитанами и офицерами. Петр Великий при заведении флота для построения и управления кораблей принимал в службу свою иностранцев; но он не долго имел в том нужду: россияне вскоре сами сделались искусными кораблестроителями и мореплавателями.

28 августа, по расписанию Коллегии, переведен я был с корабля «Гавриила» на корабль «Св. Петр». По снабжении всем нужным для долговременного плавания и получа способный ветер, 10 сентября в полдень корабль вице-адмирала снялся с якоря, а за ним последовал и весь флот.

Державин

Тихий переменный ветер удержал эскадру во весь день в виду Кронштадта: казалось, что и корабли не охотно удалялись из любезного Отечества; однако ж сие чувство сожаления умеряемо было в нас надеждой возвращения и той восхитительной для молодого человека мыслью, что он в отдаленных странах увидит множество любопытных для него предметов. По крайней мере о себе могу я сказать, что в этот день мысль сия делала меня счастливейшим. Пред захождением солнца подул благополучный ветер, и мы плыли по 14 верст в час [2], не чувствуя того: корабль наш как бы стоял неподвижно. Темная ночь не помешала нам благополучно пройти многие островки, мели и подводные каменья, в Финском заливе рассеянные. Море было спокойно, ветер навевал вверху и кроме легкого шума, производимого ходом, тишина ничем не нарушалась.

Читать дальше