Сергей Кремлев - Тайны 45-го. От Арденн и Балатона до Хингана и Хиросимы

Сталин, получив эту просьбу о помощи, отчаянность которой была лишь слабо завуалирована сухостью изложения, 7 января 1945 года ответил так:

«К сожалению, главный маршал авиации г-н Теддер ещё не прибыл в Москву.

Очень важно использовать наше превосходство против немцев в артиллерии и авиации. В этих видах требуется ясная погода для авиации и отсутствие низких туманов, мешающих артиллерии вести прицельный огонь. Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на западном фронте, Ставка Верховного главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку, и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января. Можете не сомневаться, что мы сделаем всё, что только возможно сделать для того, чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам».

В некотором смысле зимой 1945 года повторялась ситуация осени 1914 года, когда кровью наступления русской армии Самсонова был обеспечен успех союзников во Франции. Теперь, конечно, всё было иначе: наступать мы вскоре собирались и так. Но бритты и янки считали возможным наступать лишь тогда, «когда будет пришита последняя пуговица к мундиру последнего солдата».

Естественно, солдата англосаксонского…

А ведь и русским тоже не помешали бы те неделя-другая, которые оставались до начала нашего всесторонне подготовленного наступления на Западе с общим направлением на Берлин.

Однако пришлось начинать наступать – от Балтики до Карпат – раньше, чем намечалось. Надо было спасать союзников от угрозы Дюнкерка.

И наше наступление действительно спасло союзников от катастрофы. 12 января 1945 года началась Висло-Одерская операция, и в тот же день немцы были вынуждены прекратить наступление и перебросить на Восток 5-ю и 6-ю танковые армии. Позднее 6-я танковая армия будет играть роль тарана на Балатоне, но там ей, что называется, «не обломилось».

Противник был не тот.

Периодически мы будем обращаться к докладу заместителя начальника Генерального штаба Красной Армии генерала армии Антонова, который он сделал 4 февраля 1945 года для участников Крымской (Ялтинской) конференции. Говоря о ходе советского наступления, Антонов сказал:

«Вследствие неблагоприятных погодных условий предполагалось эту операцию начать в конце января, когда ожидалось улучшение погоды.

Поскольку операция эта рассматривалась и подготавливалась как операция с решительными целями, то хотелось провести её в более благоприятных условиях.

Однако ввиду тревожного положения, создавшегося в связи с наступлением немцев в Арденнах, Верховное командование советских войск дало приказ начать наступление не позже середины января, не ожидая улучшения погоды.

<���…>

Наступление было начато в крайне неблагоприятных условиях…, что совершенно исключало работу авиации…»

Антонов также прибавил, что артиллерийское наблюдение ограничивалось сотней метров. А ведь мы сосредоточили в полосе прорыва огромное количество артиллерии крупного калибра, и точность стрельбы была очень важна.

Так или иначе, ко времени февральского доклада Антонова успех был достигнут. Но уже 15 января 1945 года Сталин писал Рузвельту:

«После четырёх дней наступательных операций на советско-германском фронте я имею теперь возможность сообщить Вам, что, несмотря на неблагоприятную погоду, наступление советских войск развивается удовлетворительно. Весь центральный фронт, от Карпат до Балтийского моря, находится в движении на запад. Хотя немцы отчаянно сопротивляются, они всё же вынуждены отступать. Не сомневаюсь, что немцам придётся разбросать свои резервы между двумя фронтами, в результате чего они будут вынуждены отказаться от наступления на западном фронте…

Что касается советских войск, то можете не сомневаться, что они, несмотря на имеющиеся трудности, сделают всё возможное для того, чтобы предпринятый ими удар по немцам оказался максимально эффективным».

На Крымской конференции в феврале 1945 года Черчилль выразил «глубокую благодарность и восхищение той мощью, которая была продемонстрирована Красной Армией в её наступлении».

Сталин в ответ сказал, что «зимнее наступление Красной Армии, за которое Черчилль выразил благодарность, было выполнением товарищеского долга».

Он также заметил, что «согласно решениям, принятым на Тегеранской конференции, Советское правительство не обязано было предпринимать зимнее наступление».