Сергей Витте: Граф Витте

Переговоры проходили с громадным трудом. Японцы требовали весь Сахалин и контрибуции. Витте соглашался уступить пол-Сахалина, но в окончательном варианте договора слова "контрибуция" быть просто не могло. Не раз казалось, что обсуждение зашло в тупик, и дипломаты паковали чемоданы. Из Петербурга летели истеричные телеграммы Николая II.

Нервы не выдержали у японцев. В конце концов они приняли все условия Витте. Безнадежно проигранная война действительно закончилась почти пристойно.

За Портсмутский мир Витте пожаловали титул графа (за глаза его величали графом Полусахалинским), он был награжден орденом Александра Невского; на средства казны ему купили виллу в Биаррице.

...Шел сентябрь 1905 года. В Москве уже стреляли. Царская семья подумывала о побеге. Главный уполномоченный Красного Креста князь Васильчиков был уверен, что царя в столице не застанет, а кабинет министров в полном составе повешен на Марсовом поле. Уже не только падкая на сплетни дворцовая челядь, но и сам царь, и даже Вильгельм II были уверены, что Витте хочет стать президентом республики.

Николай II с юности не любил умного, ершистого Витте. В 1905 году он его возненавидел.

Как известно, 17 октября царь подписал составленный Витте манифест о введении конституции. Но подвигнул его на этот шаг не всесильный подчиненный и даже не страшная революция -- исход дела решил, как ни странно, спиритически настроенный (и хорошо вооруженный) великий князь Николай Николаевич. На глазах императора он достал револьвер и заявил: или царь прямо сейчас подпишет документ, или он пустит себе пулю в лоб. Царь любил дядю -- и России была дарована конституция.

Новое назначение: живая мишень

Через несколько дней Витте назначили председателем Совета министров и предоставили ему самые широкие полномочия. Любящий монарх его подставил: в тот момент сия почетная должность была вполне "расстрельная" и для карьеры безнадежная. Нынешние политики именуют себя "камикадзе" -- но за ними, по крайней мере, не охотятся террористы. В начале века они отстреливали чиновников как кроликов.

На посту премьера Витте пробыл полгода -- ровно столько времени потребовалось, чтобы усмирить революцию. Он вводил провозглашенные в Манифесте 17 октября гражданские свободы, писал законы об обществах и союзах, свободе собраний и печати. Добился значительных внешних займов, на французские деньги снарядил несколько карательных экспедиций в Сибирь и подавил Московское восстание. Генерала Дубасова, залившего первопрестольную кровью, он считал порядочным человеком и отличным профессионалом.

Когда острота момента спала, Витте "съели" -- отправили в отставку. Его подсидели министр внутренних дел Н.П.Дурново и генерал Трепов, в тот момент дворцовый комендант (нечто вроде начальника президентской охраны).

Впервые Витте услышал фамилию Трепов в 1896 году на похоронах Александра III. Когда траурная процессия поравнялась со строем солдат, ротмистр скомандовал: "Смирно! Голову направо! Смотри веселей!"

-- Кто этот идиот? -- спросил Витте.

-- Ротмистр Трепов.

Витте у замочной скважины

У Николая II были все основания бояться мемуаров Витте. Витте выдал множество неприличных тайн. Выяснилось, что царь управлял стопятидесятимиллионной Россией как бог на душу положит, чуть ли не гадая на ромашке.

...Как известно, у Марии Федоровны долгое время не получалось родить наследника. Некто Филипп, французский шарлатан, предшественник Распутина, предсказал ей скорое появление сына. И действительно, императрица сделалась беременной, располнела. Когда пришла пора рожать, придворный акушер Отт с ротой ассистентов переехали поближе к императрице, в Петергоф. В столице с часу на час ожидали пальбу из Петропавловской крепости.

Когда профессору Отту надоело томиться в неведении, он настоял на обследовании. Выяснилось, что императрица вовсе не беременна. И об этом пришлось публично оповещать страну.

...-- Скажите мне откровенно, Сергей Юльевич, -- спрашивал великий князь, -- государь человек или нет?

Витте отвечал, что государь все-таки человек со свойственными всем людям слабостями.

-- Видите ли, -- глубокомысленно заметил на это князь, -- я не считаю царя человеком. Он не человек и не Бог, а нечто среднее.

...Николай II попросил Победоносцева провозгласить Серафима Саровского святым. Даже много повидавший на своем веку Победоносцев оторопел. Святейшему Синоду требовались тома преданий и легенд о человеке, прежде чем того объявляли святым. Но царь настоял.