История мировых религий

Особенности фидеистического общения и сам феномен фидеистического отношения к слову позволяют многое понять как в содержании устного народного творчества, так и в закономерностях его жанровой эволюции.

Героический эпос в художественном развитии каждого народа представляет собой древнейшую форму словесного искусства, непосредственно развившуюся из мифов.

Для первобытного сознания миф абсолютно достоверен: в мифе нет «чудес», нет различий между «естественным» и «сверхъестественным» – само это противопоставление чуждо мифологическому сознанию.

На пути от мифа к народному эпосу разительно меняется не только содержание коммуникации, но и ее структурные черты.

Миф– это священное знание, а эпос– рассказ (песнь) о героическом, важном и достоверном, однако не о священном.

Сакральность мифологических текстов связана с тем, что в них повествуется о начале, истоках всего сущего, при этом само воспроизведение мифа включает того, кто воспроизводит миф, и того, кто ему внимает, в более широкий временной контекст.

В сравнении с мифом коммуникативные установки народного эпоса значительно скромнее: это рассказ не о священном и вечном, а «всего лишь» о героическом и минувшем. Легко видеть, что волшебная сказка состоит именно в серии испытаний, которые преодолевает герой. Иногда испытания включают и смерть (путешествие в подземное царство, или смерть на поле брани с последующим оживлением живой и мертвой водой, или «купание» в трех кипящих котлах и т. п.), но заканчиваются свадьбой, т. е. герой вступает в мир взрослой жизни. По-видимому, мифы инициационных ритуалов строились на уподоблении тех, кто проходит посвящение, героям-первопредкам, добытчикам всех природных и культурных благ племени. Однако «по мере движения от мифа к сказке сужается „масштаб“, интерес переносится на личную судьбу героя». В сказке добываемые объекты и достигаемые цели – не элементы природы и культуры, а пища, женщины, чудесные предметы и т. д., составляющие благополучие героя; вместо первоначального возникновения здесь имеет место перераспределение каких-то благ, добываемых героем или для себя, или для своей ограниченной общины.

Для мифолого-религиозной сферы первобытного мира были характерны пестрота и дробность. Вместе с тем первобытная религия не сводится к поклонению природным силам.

Признание потусторонности Бога отличает теизм от пантеизма (отождествляющего Бога и природу).

В истории религий и в культурологии различают несколько основных классов, или типов, таких религиозных форм – анимизм, тотемизм, фетишизм, шаманизм, политеизм, древний пантеизм. Политеистические и пантеистические религии исповедуются во многих странах современного мира.

Анимизм(от лат. anima, animus – душа, дух) – это вера в существование душ и духов.

Тотемизм– это вера племени в свое родство с растением или животным.

Фетишизм(от франц. fetiche – идол, талисман) – культ неодушевленных предметов.

В явлении шаманизма иногда видят развитие индивидуального начала в религиозной практике древних. Из коллектива соплеменников выделялся человек с «особой мистической и оккультной одаренностью», который в экстазе транса становился ясновидцем и медиумом.

Все проявления веры в сверхъестественное можно назвать фидеистическим отношением к миру, или фидеизмом (от лат. fides – вера). Новые религии обладали книгами, в которых содержалось Откровение Бога.

Вокруг новых религий, их священных книг, апостолов складываются надэтнические культурно-религиозные миры, выходящие за пределы этнических и государственных объединений.

В истории культуры языки, на которых изложено, а впоследствии канонизировано то или иное вероучение, стали называть «пророческими».

Таких языков немного. У индусских народностей первым культовым языком был ведийский язык. Апостольские языки христианских народов Европы – это греческий и латынь, у православных славян и румын – церковнославянский.

Своеобразие языковых ситуаций в средние века в значительной мере обусловлено существованием надэтни-ческих религий с их особыми языками, которые в большинстве случаев не совпадали с местными народными языками.

Конфессиональные надэтнические языки создавали достаточные возможности для коммуникации в границах своих культурно-религиозных миров. Коммуникативная значимость надэтнических языков становится особенно очевидной, если принять во внимание другую существенную черту языковых ситуаций средневековья – сильную диалектную дробность языков.