Дмитрий Володихин - Московский миф

Итак, у преданий о древности московской имеются кое-какие реальные основания.

Но.

Князья Юрий Долгорукий и Андрей Боголюбский жили в середине – второй половине XII века, а Даниил Московский, о котором еще пойдет речь, правил городом в конце XIII – самом начале XIV. Не перешагнуть ему во времена отдаленных предков… По отчеству был он Александрович, а не Иванович. Предания по-разному именуют князя, ставшего жертвой заговора: то Андрей, то Даниил. Убили князя Андрея в Боголюбове, а не в чащобах московских. С жизнью он расстался через много лет после того, как на Боровицком холме появилась первая крепость. Что же касается Даниила Московского, то он и вовсе ушел на суд Господний мирно.

Народная память всё путает, всё мешает, всё хаотизирует. Истина и ложь сплавляются ею в нерасторжимое единство. Для нее важны сюжеты – притчи о страстях и прегрешениях – а имена людей и обозначения дат могут «подставляться» в эти сюжеты с необыкновенной произвольностью. Всё, что относится к сиюминутному, невоспроизводимому, не имеющему касательства к вечному повторению судеб, лишается в народной памяти особенного значения. Мелочи, детали. Заменить одну на другую – грех невеликий. Лишь генеральный смысл истории истинно ценен.

Так вот: смутные, расплывчатые образы, сбереженные памятью людской, сообщают о борьбе и трагедии, легших в фундамент великого города. Пролилась кровь; зло было наказано; восторжествовала справедливость. Лишь после этого ударили топоры «градодельцев». Москва вырастает из истории о разоблаченном и поверженном злодействе. Символ ее начала – победившая правда.

Но это – предания, образы. Что известно доподлинно?

Крупицы, самая малость. Князь суздальский Юрий Владимирович, прозванный Долгоруким, пирует тут со своим добрым союзником, а девять лет спустя велит поставить первый московский кремль на Боровицком холме.

В ту пору лучший друг Юрия, князь Святослав Ольгович Новгород-Северский, терпел изгнание из своей вотчины. Его покинули прочие сторонники, он скитался с дружиной по лесным окраинам. Сын Юрия Владимировича, Иван, отданный в поддержку Святославу, скончался 24 февраля 1147 года. В отчаянии Святослав явился к городу Лабынску в устье Протвы и там получил дорогие подарки, а вместе с ними ободряющее послание от Юрия: «Не тужи о сыне моем, ведь его Бог забрал. Другого сына тебе пришлю». Вместе двое союзников совершили поход: Юрий взял Торжок, а Святослав совершил удачный набег на Смоленщину [1] В Смоленске сидел враждебный ему князь. . О последующих событиях летопись сообщает в подробностях: «Прислал за ним Гюрги (Юрий) и рече “Приди ко мне, брате, в Москов”. Святослав же еха к нему с детятем своим Олегом, в мале дружине, пойма с собою Володимира Святославича; Олег же еха наперед к Гюрги и дал ему пардуса [2] Пардус – большое кошачье, использовавшееся в охотничьих целях: барс, пантера или леопард. . И приеха по нем отец его Святослав. И тако любезно целовастася, в день пяток, на Похвалу святей Богородицы [3] Встреча состоялась в первых числах апреля 1147 года. , и тако быша весели. Наутрии же день повеле Гюрги устроити обед силен. И створи честь велику им, и дал Святославу дары многи с любовию, и сыновьям его Олегу и Володимиру, и мужей Святославле учреди [4] Вероятно, имеется в виду, что Юрий одарил старших дружинников Святослава. , и тако отпустил их. И обещался Гюрги сына пустити к нему, якоже и створи». С помощью суздальского войска, возглавленного сыном Юрия Глебом, его союзник вновь одерживает победы, а Глебу достается удел его брата, Курск. Таким образом, с «археем» Москвы связана удачная политическая комбинация.

В 1156 году по приказу Юрия Владимировича сын его Андрей поставил мощную деревянную крепость на Боровицком холме. С тех пор Москва сделалась заметной на политической карте Руси. Поэтому вполне справедливо, что с 1954 года в центре города стоит памятник Юрию Долгорукому. Пусть его и недолюбливают искусствоведы, зато он стал родным для жителей столицы.

Эта деревянная крепостица превратила захолустное селение в город и… стоила ему чрезвычайно дорого. Раз город, значит, воин. А воин всегда заметнее пахаря, бортника или охотника. Он не скроется в тиши лесов, ему предназначено стоять на охране рубежей. И он, проиграв битву, падет…

Первыми Москву спалили не татары и не поляки, а ближайшие соседи. Рязанский князь Глеб осенью 1177 года подступил с дружиной к городу, сжег его, а потом предал огню близлежащие села. Тяготы кровавого междоусобья еще не раз посетят Москву. И по прошествии многих столетий правители города выработают у себя привычку – уничтожать любую мятежность безжалостно и наверняка. Москва, жестоко страдавшая от своих же русских людей, впоследствии избавит всю страну от «вольностей», покупавшихся огнем и мечом. Иначе говоря, ценой истребления соседей и ограбления их земель… Что ж, город выстрадал это право.