Уильям Ширер - Взлет и падение Третьего Рейха

Монсеньёр Тисо, насколько я его помню, имел одинаковые размеры как в высоту, так и в ширину. Он был невероятный обжора. «Когда я чувствую усталость, — признался он однажды Паулю Шмидту, — я съедаю полфунта ветчины, и это успокаивает мои нервы». Ему было суждено кончить жизнь на виселице. 8 июня 1945 года он был арестован американскими военными властями и передан вновь образовавшейся Чехословакии, где после четырехмесячного суда 15 апреля 1947 года его приговорили к смертной казни.

В Нюрнберге Геринг вспоминал, что сказал Гахе: «Мне будет жаль, если придется бомбить прекрасную Прагу». Выполнять свою угрозу, по его словам, он не собирался. «Этого и не требовалось, — объяснял он.

Вероятно, стоит, забегая несколько вперед, рассказать о том, что произошло с некоторыми действующими лицами этой драмы в дальнейшем. Франк был приговорен к смерти в послевоенной Чехословакии и публично повешен 22 мая 1946 года. Генлейн покончил с собой после того, как в 1945 году его арестовали бойцы чешского Сопротивления. Хвалковски, который стал представителем протектората в Берлине, погиб во время бомбежки союзников в 1944 году. Гаха был арестован чехами 14 мая 1945 года и умер, не дождавшись суда.

В результате Польша отодвинула свою границу на ISO миль к востоку от линии Керзона за счет Советского Союза. После переноса границы 4,5 миллиона украинцев и 1,5 миллиона белорусов оказались в Польше. Таким образом, польская западная и восточная границы были неприемлемы для Германии и для Советского Союза соответственно. Этот факт странами Запада, очевидно, не учитывался.

В личном письме от 28 марта Чемберлен указывал: «Должен признаться, что я совершенно не доверяю России. Я не верю, что она сможет вести эффективные наступательные действия, даже если захочет… Более того, ее ненавидят и относятся к ней с подозрением многие маленькие государства, особенно Польша, Румыния и Финляндия».

В инструкции, направленной Кеннарду по телеграфу, ясно давалось понять, что Россию привлекать к переговорам не следует «Становится очевидно, — говорилось в телеграмме, — что наши попытки укрепить положение будут сорваны, если в самом начале мы открыто привлечем Россию. Последние телеграммы из некоторых зарубежных миссий его величества содержат предупреждение о том, что участие России не только создаст опасность для наших конструктивных начинаний, но и будет способствовать сплочению членов Антикоминтерновского пакта, а также вызовет беспокойство правительств ряда дружественных стран».

Трансляция речи Гитлера на Америку была прервана уже после того, как он начал говорить. Вследствие этого в Нью-Йорке стали распространяться слухи, будто на него совершено покушение. Я находился в аппаратной коротковолновой секции Германской радиовещательной компании в Берлине, когда передача внезапно прервалась. В ответ на мое возмущение немцы заявили, что приказ исходил от самого фюрера. В течение пятнадцати минут сотрудники Си-Би-Эс звонили мне из Нью-Йорка и справлялись о покушении Я опровергал подобные домыслы, так как по телефонной линии, проложенной из Вильгельмсхафена, слышал, как кричал Гитлер. Застрелить его в тот день было вообще невозможно, поскольку выступал он, стоя за перегородкой из пуленепробиваемого стекла.

Хотя в корреспонденции Ассошиэйтед Пресс из Москвы, опубликованной в «Нью-Йорк таймс» 12 марта, говорилось, что заявление Сталина о том, что Советский Союз не позволит втянуть себя в войну с Германией, дало повод для разговоров в дипломатических кругах, будто возможность сближения Германии и Советского Союза вполне реальна, однако британский посол в СССР сэр Уильям Сидс, вероятно, не принимавший участия в подобных разговорах, в своем отчете, посланном в Лондон, не упомянул ни о них, ни о такой возможности. Джозеф Дэвис, бывший посол США в Москве, находившийся в то время в Брюсселе, сделал правильные выводы из речи Сталина. В своем дневнике 11 марта он отметил: «Это открытое предупреждение правительствам Англии и Франции, что Советы устали от «нереальной» оппозиции агрессору. Это… действительно представляет угрозу для переговоров… между британским Форин оффис и Советским Союзом. Это настоящий сигнал опасности…» 21 марта он писал сенатору Питтману: «…Гитлер предпринимает отчаянные попытки настроить Сталина против Англии и Франции. Если Англия и Франция не пробудятся, то, боюсь, ему это удастся».