Франсуа-Ксавье Нерар - Пять процентов правды. Разоблачение и доносительство в сталинском СССР (1928-1941)

«За последнее время дело доходит до того, что жизнь становится совершенно невозможной. С производства его уволили (он работал на Станкозаводе), поступил на Кр. Этну, тоже не работает. Всегда мертвецки пьяный, над матерью и женой буквально издевается, оскорбляет, бьет, кусает, пускает угрозы зарезать и т. д. Делал выстрел в себя, но выстрел отбит мимо. Из квартиры все тащит, остаемся все — взрослые и дети без обуви и белья. Дело доходит до того, что с моей женой, его матерью сильно его любящей получился удар с кровоизлиянием в мозгах и она парализована» {489} 489 ГОПАНО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 966. Л. 86.

Несмотря на все усилия и старания, отец признает себя побежденным и просит назначить сыну «трудовой режим с совершенным изолировании от алкоголя на продолжительное время 2–3 года». Лечебный эффект лагерей НКВД вызывает сомнения, но то, что отчаявшемуся отцу могли порекомендовать обратиться в политическую полицию для решения личной, семейной проблемы, говорит о многом.

Власть, таким образом, ставит перед собой самые разные цели: некоторые сформулированы и сообщаются всем; другие менее явны или пока еще даже не артикулированы. «Открытый» дискурс сконцентрирован в основном на задачах государства: в зависимости от периода и от конкретного говорящего, на передний план выходит реформа государства, совершенствование его работы или его защита, забота о его «чистоте». Сигналы — это прежде всего способ действовать. С их помощью власть хочет иметь возможность обнаруживать своих противников, выделить тех, кого она решила заклеймить. Власть хочет также проводить в жизнь свою политику. Отдавая себе отчет в огромных размерах страны и в относительных слабостях своего, в том числе и репрессивного, аппарата, власть хочет использовать население, чтобы проверять реальное исполнение принятых ею решений и наказывать тех, кто им не подчиняется: в равной мере и тех, кто не соблюдает законы, как и тех, кто не добивается их соблюдения. Участие населения в большевистской власти по умолчанию предполагает поддержку, которую оказывает населению сама власть: благодаря доносительству перед людьми брезжит надежда на помощь государства в решении их частных проблем. Итак, устранение социально или политически чуждых элементов, наказание некомпетентных действий, защита государственных интересов являются ядром сталинского проекта расширения практики доносительства.

Но сигналы — это не только способ действовать, они одновременно являются средством сбора информации. Власть хочет знать о проблемах, и, возможно, даже, о положительных явлениях, с которыми советские люди встречаются в повседневной жизни. Она хочет иметь представление о работе мельчайших звеньев гигантской машины, которой сама же является, и свидетельство тому — производство огромной массы документов, анализирующих жалобы, и постоянно звучащее требование обобщать полученные письма.

Система доносительства вписывается и в более обширный проект тотального контроля над обществом: определять допустимые формы протеста, контролировать его проявления, мобилизовать колеблющихся, наказывать оппозиционеров, но также переделать людей, попытаться изменить глубоко укоренившиеся привычки, вот чего добивается власть. В этом смысле можно говорить о тоталитарном проекте: государство имеет глобальную концепцию своей роли в обществе. Оно должно быть в состоянии все знать, все контролировать, всем управлять.

Властный проект состоит, таким образом, в том, чтобы сделать сигналы главной практикой. Речь не идет, разумеется, о принципиальном нововведении: предпосылки были основательно заложены в двадцатые годы и опирались на серьезный исторический фундамент. Тем не менее в тридцатые годы возникает новый контекст. На традиционные способы выражения недовольства наложена узда. Параллельно, усилиями центральной власти издавна привычное обращение (письменное или устное) к руководителям становится по-новому заметным. Исследование конкретной кампании — кампании самокритики 1928 года позволило показать первые проявления этой практики и рассказать о конфликтах между политиками и руководителями промышленности. Настойчивое стремление придать недовольству советских людей форму критики вызвало открытый отпор ответственных работников промышленных предприятий, которые пострадали первыми. Даже при том, что кампания не имела столь широкого размаха, ответственные работники настаивают на сохранении своего статуса. В августе 1928 года власть предержащие принимают решение поощрять деятельность по разоблачению и информированию, допуская в сообщениях 95-процентное содержание клеветы!