Коллектив авторов - Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 1

Очевидный подъем на протяжении XVII–XVIII вв. переживало и сельское хозяйство. Удар по системе феодальных отношений был нанесен «революцией цен». В условиях падения стоимости денег и роста цен фиксированные денежные оброки утрачивали свою былую привлекательность для собственников земли. Выгодным предприятием становилась передача земли в аренду или сбор в качестве оброка доли урожая (шампар во Франции). Аренда распространялась в нескольких вариантах – издольная (когда хозяин земли предоставлял в аренду не только надел, но и инвентарь, посевной материал, жилье, получая взамен определенную долю урожая), испольная (когда арендатор и землевладелец несли равные затраты и делили доходы поровну), денежная (арендатор вносил деньги за аренду). Ради получения арендной платы землевладельцы стремились согнать крестьян с их наделов. Подобный процесс активно проходил в Англии, Нидерландах и Северной Франции, где постепенно формировалась социальная прослойка фермеров-арендаторов, применявших в своем хозяйстве наемный труд и отдававших часть получаемой при этом прибавочной стоимости собственнику земли в виде ренты. Часть земель вообще изымалась из сельскохозяйственного производства и переориентировалась на нужды текстильной промышленности (овцеводство, производство технических культур).

С конца XI в. и до конца XVIII в. площадь обрабатываемых земель увеличилась в Германии в 3,5–4 раза, а в Англии в 2,5–3 раза. Но если учесть, что численность населения и в Англии и в Германии возросла за отмеченные семь столетий примерно в 6–6,5 раза, то площадь обрабатываемых земель в расчете на душу населения сократилась за этот период примерно вдвое в Англии и на 50–70 % – в Германии. Снизилась и доля занятых в сельском хозяйстве – с 77–82 % в 1500 г. до 62–66 % в 1800 г.

Сокращение занятости в сельскохозяйственной сфере и уменьшение показателя «природообеспеченности» живого труда в определенной степени компенсировалось улучшением использования земли, капитала, энергии и, не в последнюю очередь, «человеческого фактора». Правда, техническая база аграрного производства оставалась прежней. Основными орудиями обработки земли были плуг, коса, серп, борона. Для удобрения почв использовались натуральные удобрения: навоз, торф, зола и т. п. Но в целом агрикультура значительно изменилась. Трехпольная система постепенно сменялась многопольем – вместо пара стали сеять кормовые травы и корнеплоды. Шире начали использоваться дренаж, минеральные удобрения. В практике скотоводства получил распространение стойловый откорм скота. Более ярко выраженный характер получила специализация сельскохозяйственного производства, особенно применительно к молочному скотоводству, тонкорунному экспортному овцеводству. Все это позволило существенно увеличить продуктивность сельского хозяйства. За период с конца XV в. по начало XVIII в. сельскохозяйственный продукт в расчете на душу населения увеличился более чем на 10 %. А в XVIII столетии его среднегодовые темпы равнялись по Западной Европе уже 0,15–0,18 %. Урожайность зерновых в среднем по ряду основных регионов Западной Европы увеличилась в XVI–XVIII вв. в 1,5–2 раза.

Процесс закрепления рыночных отношений в сельском хозяйстве имел значительную специфику в разных странах Европы. В Англии, Голландии, Швейцарии, Северной Италии он привел к полной ликвидации крестьянства в его традиционном, феодальном качестве. Уничтожение личной зависимости крестьян сопровождалось распадом общины. Беднейшая часть крестьян лишалась земли и пополняла ряды наемных работников – на мануфактурах или в хозяйстве богатых фермеров-арендаторов. В регионе к востоку от Эльбы, напротив, следствием появления в Европе капиталистического рынка стало так называемое «второе издание крепостничества» – желание помещиков увеличить товарность своего хозяйства вело к ужесточению барщины, увеличению феодальных и других повинностей. Промежуточный вариант был характерен для Франции и Западной Германии – здесь аграрные отношения сохраняли большую разнородность, наряду с распространением аренды сохранялись и общинные порядки, огораживание не носило массового характера.

Различие моделей развития сельскохозяйственного производства было показательным для эпохи мануфактурного капитализма. Мера и специфика участия той или иной европейской страны в международном разделении труда и, следовательно, в обмене товарами была различна и зависела от способности производить пользующуюся спросом продукцию в необходимом количестве, приближенности к крупным морским торговым путям, степени развитости кредитно-банковской системы, особенностей политики государства и, наконец, от емкости внутреннего рынка и специфики трудовых ресурсов, что отражало действие не только экономических, но и социокультурных факторов. Тем не менее, для экономики всей Европы XVI–XVIII вв. стали поворотным периодом. С учетом динамики сельскохозяйственного и промышленного производства среднегодовой темп прироста подушевого продукта составлял в это время 0,12–0,14 %. Оценивая общую динамику доиндустриального роста Западной Европы, можно сравнить показатели трех макропериодов: в 1000–1300 гг. подушевой ВВП Западной Европы увеличился на 50–60 %, в 1300–1500 гг. – на 5–10 % и в 1500–1800 гг. – на 45–55 % (таким образом, в целом за 1000–1800 гг. он вырос в 2,3–2,7 раза, тогда как среднегодовой темп составлял 0,10–0,12 %). Подобные темпы экономического роста не являлись уникальными – например, не менее масштабным был экономический «рывок» в танско-сунском Китае в 750–800/1050–1100 гг. Но если в Китае, Индии и на Ближнем Востоке в последующие столетия и, в частности в XVI–XVIII вв., не обнаружилось тенденции интенсивного роста, то в Западной Европе, напротив, за три столетия, предшествовавшие промышленной революции, совокупная производительность основных факторов производства выросла почти в 1,5 раза.