А Волков - Зодчие

Место для стоянки выбрали глухое, укромное. Маленькая полянка спряталась в стороне от дороги, в лесной чащобе, и на окраине полянки прозрачный родник. Огня разводить не стали. Поужинали быстро, лежали смотрели на погасавшее над головой небо.

Булат неторопливо рассказывал о детстве, о том, как он учился зодческому делу. В который раз слушал Андрей повесть о юных годах учителя, и она не надоедала ему, как не наскучивает ребенку старая, знакомая, но милая сказка.

- Сиротой я остался по девятому году, - неспешно повествовал Булат. - У нас тогда в Суздале полгорода от повальной хвори вымерло. Из милости приютили меня чужие люди. Известно: горькому Кузеньке - горькие песенки. Хлебнул я напасти, покуда не вышел в года... Благодетели скоро спихнули меня с рук: отдали в ученье по каменному делу. О ту пору великий князь Василий Иванович много старался об строительстве города и надумал Кремль новыми стенами обнести. Много требовалось работников, вот и наша артель суздальцев пошла в Москву.

Доставалось мне от каменщиков: тот щелкнет, тот толкнет, тот подножку даст... Только и слышишь: "Никитка, подай! Никитка, принеси! Никитка, сбегай!.." А у Никитой всего две ноги, хоть и был я проворен. Сунешь хозяину не тот скребок - по затылку долбанет, замес приготовишь жидкий - жди таски немилостивой... Что старое поминать! Не так мое ученье шло, как твое. Сие не в похвалу себе говорю, Андрюша... Но пришла и ко мне удача. Про Ермолина, славного строителя, я тебе рассказывал не единожды. Много русских людей обучил Ермолин строительному искусству; был средь них и Феофан Гусев. Тот Феофан и заприметил меня, как я с ношей по мосткам бежал, подозвал, поговорил. Сметка моя и усердие по нраву Гусеву пришли, и сказал он мне:

"Буду тебя учить! Старайся - знатным мастером вырастешь!"

С того дня повернулась ко мне моя судьбина лицом: взял меня Феофан Гусев в ученики. Правду говорят: "От счастья и под колодой не ухоронишься!"

Повелел мне Гусев обучиться грамоте:

"Не умея читать-писать, никогда дельным мастером не станешь!"

Знаемый мною грамотей обучил меня чтенью и письму и, спасибо доброму человеку, ни копейки за то не взял.

Стал я все уведанное записывать, а то ведь в уме что на песке: подул ветерок - унес! И много за жизнь свою доброго узнал, что и тебе передаю по силе-возможности своей...

- За ваши премудрые поученья всем вам, старым мастерам, не один я, а вся русская земля спасибо скажет! - горячо отозвался Андрей.

Зодчие испуганно оглянулись: им показалось, что в лесу хрустнуло раз-другой... Наступила долгая тишина. Булат чутко прислушивался. Снова шорох за стволами дерев, окружавших поляну.

- Тише! - шепнул Никита. - Боюсь беды... Ах, жалко, песика у нас нет! Он бы предостерег.

- Опасаешься татар?

- Чудится мне, крадутся в лесу... - Булат присмотрелся к просвету между стволами и вскочил с отчаянным криком: - Беги, сынок, беги!

На поляну ворвались татары. Нападающих было человек пятнадцать. В овчинных тулупах, в войлочных малахаях34, со злыми смуглыми лицами, с черными косыми глазами... В руках виднелись кривые сабли, у иных были кистени, арканы.

С криком "Алла, алла!" разбойники бросились к Никите и Андрею.

Голован схватил лежавший наготове лук. Стрелы засвистели одна за другой. Два татарина рухнули наземь, третий с воем схватился за плечо, в котором засела гибкая стрела.

Татары исчезли в чаще, будто их и не было.

- Отбились! - торжествующе воскликнул Голован.

- Плохо ты татар знаешь, - с горечью возразил старик. - Они нас обходят, чтобы с тылу напасть.

Предположение Никиты оказалось верным. Сзади, из ближних кустов, выскочили сразу трое. Они появились так внезапно, что Голован не успел поднять лук.

Схватились врукопашную. Один подмял Булата, двое с торжествующим гиком стали крутить Андрею руки за спину. Отчаянным усилием парень вырвался, стукнув одного татарина о другого. Молодой и проворный, он увернулся еще от двух-трех врагов, выбежавших из лесу, нырнул под брошенным арканом. Беглец почти достиг леса, но из-под громадной ели, взвизгнув, выскочил старый татарин. Свистнула сабля, и Андрей покатился в траву с рассеченной головой. Татарин вытер саблю о полу халата, равнодушно взглянул на распластанное тело и заспешил к своим, которые, дико галдя, вырывали друг у друга скудную добычу.

* * *

Шайка разбойников - деренчи - насчитывала человек пятьдесят. В большинстве это были бедняки - байгуши. Чтобы поразжиться и заплатить долги казанским богачам, они пустились в набег на Русь. Пробравшись между редкими сторожевыми заставами, деренчи обходили города и большие села, нападали на малолюдные деревни и одиноких путников.