Сергей Кремлев - Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло

Либералы уверяют, что мы имеем здесь важнейшую, судьбоносную-де «развилку» русской истории – если бы Александр был действительно великой национальной фигурой, он-де принял бы предложение папы, и мы имели бы позднее совсем другую Русь – слитую с Европой и т. д.

Так мыслит Ирина Карацуба, которая упоминается раз за разом потому, что её побасенки вполне представительны для либеральной «исторической науки». Карацуба противопоставляет Александру поведение литовских князей, «не пожелавших служить ордынским ханам». Вот они-де, приняв католичество, и стали – по Карацубе – наследниками Киевской Руси, создателями Великого княжества Литовского, великий князь которого Витовт якобы «назначал своей волей ордынских ханов»…

Здесь, конечно, налицо подлог, да ещё и замешанный на полном отсутствии логики и чувства истории. Литва потому и стала усиливаться, что Русь была разорена и не имела сил для отпора Литве, а сама по себе Литва ни Батыя, ни его преемников не интересовала – что они потеряли в бедных на добычу окраинных землях литвинов? На беде Руси и взошла – до поры, до времени – антирусская сила Литвы

Принятие «верхами» Литвы католичества стало для литовской массы актом духовного порабощения, а для Литвы как государства – началом утраты национальной государственности.

Что же до Витовта, правившего Литвой через полтора века после смерти Александра Невского, то он, великий литовский князь с 1392 года, был откровенным врагом Москвы и вёл по отношению к русским князьям провокационную политику… В самом конце XIV века, почти через двадцать лет после Куликовской битвы, подорвавшей силу Орды, Витовт приютил у себя свергнутого ордынского хана Тохтамыша, а затем, собрав немалое сборное войско («Литва, Немци, Ляхи, Жемот, Татарове, Волохи, Подоляне»), действительно вознамерился посадить Тохтамыша в Орде в расчёте на то, что тот поможет Витовту сесть «на Москве на великом княженье на всеи Русской земли».

Однако войска Витовта – собственно, это был сброд авантюристов, собравшийся пограбить, в августе 1399 года потерпели поражение от хана Тимур-Кутлука и эмира Едигея. Татары на плечах побеждённых вошли в Южную Русь и Литву и разграбили их – в том числе, Киев, числившийся тогда за Литвой.

Вернёмся, впрочем, в середину XIII века к Александру Невскому и к «либеральному» вопросу – что было бы, если бы он принял католичество?

Ответ вполне очевиден – «союз» с папой и Европой закончился бы такими монгольскими репрессиями, после которых Русь вряд ли смогла бы возродиться хоть когда-нибудь. Тем более, что папа в 1240 году – воодушевлённый разгромом Руси полчищами Батыя, начал с того, что издал буллу, поручавшую шведскому королю идти на Новгород как на сосредоточие мятежников, поддерживающих язычников.

Новгородцы действительно выступали на стороне эстов-язычников, которых «цивилизовали» огнём и мечом католические рыцари, и на стороне племён чуди, которые примерно так же «цивилизовали» шведы. При этом Новгород, распространяя своё влияние в землях той же чуди, нёс в них и православную веру, но – крестом, а не мечом.

Для Рима же и рыцарства Западной Европы суть была не в кресте, а в землях, коренных жителей, которых надо было покорить, а ещё лучше – истребить. Тот же зять шведского короля, будущий фактический правитель Швеции Биргер пошёл на русский Север, ведомый буллой папы от 1240 года.

А заигрывания Рима с Александром, как и с южно-русским князем Даниилом Галицким – о чём позже, имели одну цель: спровоцировать русских на самоубийственный вооружённый конфликт с Золотой Ордой. Такой конфликт – в котором Русь таскала бы каштаны из огня для Рима, решал бы в интересах Запада сразу несколько задач.

С одной стороны, битвы русских с монголами Орду ослабили бы, а это окончательно устраняло бы опасность нового и более глубокого – до Ла-Манша, европейского похода степняков, который, как выяснил Плано Карпини, они планировали.

С другой стороны, неизбежное резкое ослабление Новгорода обеспечивало бы успех западной экспансии на русский Север с окатоличиванием Новгорода. А это, во-первых, отторгало бы Новгород от остальной России – вначале духовно, а затем и политически… Во-вторых, отчуждение Новгорода создавало бы в будущем политические и военные проблемы для восстанавливаемой русскими православной Руси.

Ослабление силы русских княжеств на русском Юге, Юго-Западе и Северо-Западе обеспечивало бы переход их во владение ряда католических государей, подчиняющихся Риму, и, опять-таки, окатоличивание населения этих княжеств…