Сергей Кремлев - Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло

Социальная структура простонародной массы Киевской Руси долго представляла собой предмет дискуссий, но она была достаточно разнообразной, как и в Европе.

На вершине восседали владетельные князья, имевшие в своём распоряжении княжеские дружины…

Были мелкие князья-«подручники», как их впервые назвал Боголюбский, и дворяне…

Был слой боярства, выделявшийся из дружины, и слой влиятельных горожан, богатых купцов…

Была рядовая масса горожан-ремесленников, объединяемых древним, до-рюриковым институтом веча…

И была крестьянская масса, всё более подчиняемая князьям, на которой всё, в конечном счёте, и держалось, поскольку она производила основную массу продовольствия.

Не забудем, однако, и бортников – мёд на Руси всегда был в чести, а также – охотников, рыбаков, торговцев, монахов, чиновников-тиунов, да и средневековых люмпенов

В целом картина получается достаточно пёстрая и живая, со многими вертикальными и горизонтальными социальными связями.

Среди трудящейся неимущей массы были «закупы», «рядовичи» и «вдачи» – разного рода наёмные работники; имелась дворовая и княжеская челядь – слуги; имелись рабы-«холопы», обязанности которых были разнообразными, вплоть до земледельческих», а также особая социальная группа «изгоев» – людей, выпавших из прежних социальных рамок…

И была основная податная группа – смерды, крестьяне…

Их правовое положение разные историки определяют по-разному, но, пожалуй, наиболее верно подошёл к проблеме академик Б.Д. Греков, считавший, что «нужно обращаться к терминам не юридическим, а экономическим, стараться найти место смерда в определённой исторической системе производства»…

Очень верно! Общественно-экономическая роль того или иного социального слоя должна интересовать нас в первую голову – эта роль определяет смысл и значение этого слоя. Греков писал, что с этой точки зрения смерд, крестьянин, «есть непосредственный производитель, владеющий своими собственными средствами производства, вещественными условиями труда, необходимыми для реализации его труда и для производства средств его существования, самостоятельно ведущий своё земледелие, как и связанную с ним деревенско-домашнюю промышленность».

В правовом и политическом отношении это была неполноценная часть общества – права рядового смерда и рядового свободного горожанина серьёзно различались, но…

Но вспомним княжескую дискуссию между великим киевским князем Святополком и его двоюродным братом Владимиром Мономахом о сроках похода на половцев… Святополк считал, что идти в поход надо летом, потому что весной смерды воевать не смогут – им надо пахать и сеять.

Владимир же резонно возражал, что как раз во время пахоты и сева могут прийти половцы, убьют смерда, возьмут в плен его жену и детей, и «всё именье» смерда «возьмёть».

Уже один факт такого спора обнаруживает и понимание князьями важности смерда как общественной фигуры, и то, что смерд был отнюдь не бессловесной личностью вроде описанных Тургеневым крепостных XIX века. Социальный слой, умеющий обращаться не только с оралом, но и с мечом, не мог не играть в общем строе государственной жизни своей немалой роли.

Как видим, князья зависели не только от горожан с их вечем, но и от смерда с его двойным умением и готовностью как пахать, так и воевать…

И, пожалуй, здесь же имеет смысл коснуться просто быта раннесредневековой Руси.

Духовные и культурные основы его уходили в праславянство – это ясно уже из того, что даже в XIX-м, и даже в ХХ-м веке этнографы прослеживали связь, например, узоров народных вышивок с праславянским культом Рожаниц. Однако новые времена приносили и новые веяния в общественную жизнь. В 2009 году увидела свет книга Вадима Викторовича Долгова «Потаённая жизнь Древней Руси: Быт, нравы, любовь» – не во всём равноценная, однако ценная уже охватом фактов и дающая хорошие импульсы для размышлений…

Так, автор утверждает, что «древние и средневековые обитатели Франции, Англии, Германии, России подчас не более понятны их постиндустриальным потомкам, чем родовые сообщества тихоокеанских архипелагов…».

Ну, что касается «постиндустриальных потомков», то успешно проводимая мировой Золотой наднациональной Элитой де-интеллектуализация общественной жизни человечества ведёт к тому, что эти потомки перестанут понимать самих себя… Однако нельзя не согласиться с автором «Потаённой Руси…» в том, что проникновение в сознание людей далёкого прошлого – дело сложное, но задача эта вполне разрешима, ибо в любом обществе его члены хотя бы на бытовом уровне как-то отражают в себе социальные и политические реальности своего времени…